напугает пилотов окончательно, зато потом, если что, они будут заранее готовы к неприятностям. — Я почему спрашиваю, моя напарница нервничает. Вы же знаете, она у нас экстрасенс, гадалка и вообще очень чуткая женщина. Вот видите, как ловко она сейчас Семёна топит? А ведь обычно же она сама лояльность.
— Может, её спросить, что она чует? — робко предложил Стася.
— Спрошу, ребят. А пока прошу, будьте настороже. Лучше ещё раз машину проверьте, пока не взлетели, да и вообще, это… бдительнее давайте.
Михалыч сурово поджал губы:
— Так, Костя, на аппарат, Стася, мотор, я на винт, Игорь! — Валуйский вздрогнул, но оказалось, это не к нему — на голос Михалыча отозвался коренастый широкоплечий оперативник в чёрном:
— Да, Мих?
— Лебёдки, фалы, «сурки».
— Есть!
— Все всё поняли?
Пилоты и десантник молча кивнули и словно телепортировались на обозначенные точки. Игорь двинул к опергруппе, заметно расслабившейся и лениво делающей ставки на победителя — восемь из девяти ставили на Сочину.
— Алевтина Юрьевна! — привлёк её внимание Игорь. — Я хочу капельку вашего внимания.
— Да-да, баро?
— Спасибо…
Он обернулся к оперативникам:
— Я надеюсь, вы все уже поняли, Алевтина Юрьевна — очень хороший экстрасенс. Она очень хорошо предвидит опасности, поэтому вместо того, чтобы лясы точить и тотализатор устраивать, предлагаю проверить ещё раз вооружение и обмундирование. Можете считать приказом, отданным мной на правах старшего группы. Алевтина Юрьевна, вы же чувствуете опасность?
Цыганка покачала головой:
— Я не знаю, что я чувствую. Но полностью согласна с Игорем Александровичем… ситуация непроста, и лучше перестраховаться… на всякий случай.
Пересмешки и улыбки словно сдуло налетевшим с северо-востока порывом ветра. Вадим-Семён уже протягивал Валуйскому бронежилет.
Игорь никак не мог определиться: нравится ему это ощущение, словно он попал в свои студенческие годы, или раздражает.
С одной стороны, всё было непринуждённо и весело: дюжина мужиков дружно орала «под крылом самолёта о чём-то поёт», в ритм пению грохотал вертолётный винт, и с каждой минутой всё ближе становилось то место, которое «учуяла» Цыганка.
С другой стороны, Валуйскому не нравились запавшие глаза Али, отрешённое выражение на её лице и полная апатия, сменившая нервный задор побрехушек перед вылетом.
Да и, в конце концов, они не на шашлыки летят.
Аля сжала руку Игоря и что-то проговорила ему на ухо.
— Не слышу! — помотал он головой, и Сочина крикнула, как могла громко:
— Вертолёт не сядет!
И тут же словно отозвался Стася:
— На точке не сядем!
— А ты улетающий вдаль самолёт в сердце своём сбереги! — перекрыли грохот винтов оперативники.
Игорь поморщился: вот точно как на пикник летят.
Вертолёт завис метрах в десяти от земли, группа быстро отстегнула привязные ремни, и Игорь тоже.
— Ниже не можем! — прокричал Костя.
— А ниже и не надо! — прокричал в ответ плечистый оперативник, которого звали Игорем. — «И мой сурок со мною!»
Он похлопал по сверкающей лебёдке и катушке с тросом.
— Десантировался раньше на тросах? — спросил Валуйского, и тот отрицательно покачал головой.
— Тогда сидишь пока тут! Высота малая, но без опыта не пущу! Ещё шею свернёшь!
Тёзка московского следователя был главой десантного отряда. Он на пальцах и в жестах, чтоб не напрягать горло, командовал своей пятёркой, и уже через минуту два десантника один за другим начали путь к земле.
Игорь подлез поближе к двери, хотелось своими глазами посмотреть, как оно и что. И тёзка пошёл на уступки москвичу: соорудил на нём что-то вроде шлейки из верёвки, крест-накрест пересекающей грудь и обхватывающей талию, и пристегнул карабином к скобе на потолке. Следующие его жесты понял и Валуйский, ранее не знакомый с «десантным языком» — мол, теперь, если и свалишься, дальше верёвки не упадёшь.
Вертолёт завис над сопкой с седловиной где-то на середине высоты склона. Казалось странным, что на обширном его пространстве нет больших деревьев, а только молоденькие ёлочки и заросли ежевики. Но Игорь быстро догадался: это и есть место падения Ми-10К. Наверняка здесь был взрыв, пожар, а за шестнадцать лет какой полноценный лес вырасти успеет?
Аля сидела, зажмурившись, вцепившись изо всех сил в ремни. Что-то шептала — наверное, клятвы, что больше никогда, никогда, дава тукэ мро лав[12], не будет летать на вертолёте.
А может, и совсем не это бурчала она себе под нос. Вот она вынула Таро, сжалась, словно загораживая их от посторонних взглядов… Глухо вскрикнула, едва не выпустив карты из рук, и закричала:
— Тырдёв! Стой! Назад!
И одновременно с её криком раздался сухой треск выстрелов.
Если Аля была неразлучна с Таро, то у Игоря всегда был при себе «макаров». Он давно уже нашарил и расстегнул кобуру, теперь оставалось только выхватить пистолет и наметить цель. Громкий вопль одного из десантников и мат его товарища сообщили, что враги нашли цель раньше Валуйского.
Пол под ногами плясал, оперативники вручную помогали лебёдкам вытягивать трос, машина накренилась — пилоты сообразили, что представляют собой отличную статичную мишень, и пытались изменить ситуацию.
Земля удалялась. Вертолёт набирал высоту. Игорю показалось, что он видит силуэт в зарослях ежевики. Ухватившись рукой за скобу в потолке, Валуйский высунулся наружу, прицелился… выстрелил раз, другой, третий — крика с земли не расслышал, но «силуэт» упал на землю, всплеснув руками. И тут же по днищу вертолёта полоснула автоматная очередь. В предплечье словно воткнули огненную спицу, пальцы разжались, за шиворот рванула чья-то сильная рука, и «макаров» упал…
Нет, стукнул о скобу в потолке, отлетел на колени к Але.
Уфф…
Игорь успел выдохнуть с облегчением: родной «макар» не достался таёжным бандитам. И сразу же стиснул зубы, чтоб не застонать: он только теперь понял, что его ранили.
…Рокот мотора. Далёкие взрывы. Гул винта. Стрекотание пулемёта. Обрывки фраз:
— На помощь!..
— Мать твою, поднимай!
— На себя…!
— Вооружённая группа!..
— Вы там вообще…?!
И, перекрывая эту какофонию — спокойный уверенный голос, эхо под сводами черепа:
— Кровь-кровица, красная девица, по полю гуляла, узелки вязала…
