пробовать не хочу.
— Ты б хоть посмотрел, как они выглядят! — встряхнула Лена фотоальбомом перед носом у Сергея.
— Зачем? Я и так знаю.
Марченко скривилась:
— Конечно, посмотрел на фотографии в деле.
Сергей покачал головой:
— Ну вот смотри… ты же смотрела фотографии. Оля — Диме до плеча ростом, такая аккуратненькая, ладненькая, любит длинные юбки, улыбчивая, носит косы, чаще всего две, но иногда заплетает одну, над правым плечом. Дима высокий, не качок, но с мышцами, тренированный такой, стрижётся коротко, глаза до-о-обрые…
— Серёж.
— А?
— Ты говоришь о них, как о живых.
— Да? Эм… ну, прости. Просто я их… вижу, ну вот прямо сейчас.
— Где? — Лена поёжилась, представив, что с ними в комнате сейчас — призраки улыбчивой такой «Джульетты» и «Ромео» с глазами до-о-обрыми.
Скрипка посмотрел на неё с укоризной:
— Это не призраки. Это просто то, что я вижу. Это… это ну как бы общее информационное поле фотографий и дисков, которые ты принесла. Понимаешь?
— Понимаю, — быстро согласилась Елена. — Увы. Понимаю, что я зверски устала за день. Я получила такой объём информации! Так жалею, что не включила диктофон в начале беседы…
— Лена! Ты записывала ваш разговор на диктофон?! Не спросив у них разрешения?! — возмутился Сергей.
— Спросила! И они дали согласие. Но я же не сразу спросила… то есть, не сразу включила…
— Лена! И ты, записав разговор на диктофон, пытаешься заставить меня смотреть фотографии, но не хочешь дать послушать диктофонную запись?!
— А то ты не чуешь, чего я там хочу, а чего не хочу.
— Нет, я что, должен ежеминутно пользоваться своим даром? Ты вот тоже умеешь нырять с аквалангом, но почему-то не ходишь в нём постоянно!
— Эх…
— Что, опять вспоминаешь путешествия? — смягчился Серёжа.
Что поделать, любил он слушать, как Марченко рассказывает о своих поездках! Она как-то так говорила, что он сразу начинал видеть.
Лена отвернулась к окну:
— Да, вспоминаю. Вот напомнил ты про акваланги, а я вспомнила про Палау.
— Кого?
— Па-ла-у! Это не «кого», а такой архипелаг в Тихом океане и ещё республика. И у них там, представь, есть Озеро медуз.
— Фу-у-у…
— Чего — «фу»?
— Фу — медузы! Был я на море, всего обстрекали.
— А-а! Так то на море, там и меня тоже… всю. А в Озере медуз водятся такие специальные, неядовитые. Они там двух сортов, и их там на сравнительно малой площади — два миллиона!
— Брр!
— Вот опять ты… а знаешь, как красиво они плавают? Они, когда снизу вверх смотришь, такие… переливаются. Я там сначала днём погружалась. Днём вода в озере прозрачная, бирюзовая-бирюзовая, а медузы двух пород, золотистые и лунные. Которые лунные, те просто бежеватые, а вот золотистые… они действительно блестят, как позолоченные, особенно, когда на них лучи солнца попадают. И вот представь, ты погружаешься от бирюзы в густой индиго, а перед тобой облака из медуз. А потом поднимаешься наверх, и чем ближе поверхность, тем сильнее мерцание… а ночью с прожектором! Это вообще сказка!
— Спасибо, Лена!
— Что, скажешь, снова увидел? — прищурилась Марченко.
— Разумеется. Ты очень хорошо рассказываешь.
— Ну… — внезапно смутилась Елена, — ну, спасибо. Но давай всё-таки послушаем диктофон, раз ты на медуз уже насмотрелся, а фотки смотреть не будешь.
Диктофон исправно воспроизводил беседу.
Лена сидела за столом, поставив локти на самый краешек и подперев кулаками подбородок.
Сергей ходил по комнате от двери до окна, задерживаясь то там, то там. И, если ещё можно было понять, на что он смотрит у окна, то… что привлекало его взгляд в гладкой двери?
— Мне кажется, мы можем не слушать дальше, — сказал он, в очередной раз разглядывая натуральный шпон дуба.
— Но вдруг там всё же было что-то…
— Крайне маловероятно, — вздохнул Скрипка. — Ты разговаривала с ними пять с половиной часов. Четыре часа ты вела запись. Два часа мы уже отслушали… я не думаю, что где-то на оставшихся двух часах Валентина или Буся назовут нам имя убийцы.
— Скажи просто, тебе надоело и ты не хочешь включать логику, надеясь на видения.
— Да. Скажу просто. Надоело. Нет. На видения не надеюсь… но, сознайся. Ты не идёшь к себе в номер потому, что тебе тоже беспокойно.
— Мне? С чего вдруг? — начала было отрицать всё Лена, но поняла, что ей, действительно, слегка не по себе. И дело не в том, что она прониклась сознанием, что вокруг принесённых ею фотоальбомов и дисков есть информационное поле. Не в том, что её угнетает диктофонная запись, возвращая в сегодняшний день, очень тяжёлый в моральном плане.
Но в чём тогда…
— Я не могу понять, Лена. Всё-таки прошлое я вижу гораздо чётче, чем будущее. Но меня беспокоит, что Ярослав Олегович просил не выходить сегодня из номера и особо подчеркнул, что опасность ждёт на свежем воздухе. А завтра после полудня опасность исчезнет. К чему бы это он?
— Кто из нас двоих экстрасенс-провидец?
— Давай я тебе лучше мышечный зажим в плечах сниму, и мы ляжем спать.
— Давай.
Если бы Марченко не видела своими глазами, не поверила бы, что Сергей положил ей на плечи свои тонкие музыкальные пальцы, а не раскалённые металлические прутья.
— Ай!
— Спокойно… всё уже хорошо…
— Ой. Спасибо, правда, хорошо.
Лена ушла к себе в номер — но только затем, чтобы минут через сорок вернуться с подушкой и одеялом. Темнота, тишина и духота номера никак не давали ей успокоиться и уснуть.
Скрипке пришлось ещё раз прогревать ей плечи и шею, прежде чем она, наконец, задремала.
Сам он устроился в позе лотоса под окном.
Медитация не медитация, но в походно-полевых условиях ему нравилось проводить до десяти часов кряду в особом состоянии не-бодрствования.
К-кхрр!
Елена подпрыгнула на кровати. Прислушалась. Страшный хруст не повторялся. Проморгавшись после сна и оглядевшись, она вспомнила, что пришла ночевать в комнату Сергея.
Наверное, это он, умываясь в ванной, решил похрустеть пальчиками.
Бззз! Бззз!
Лена подпрыгнула ещё раз, но сразу же поняла, что это виброзвонок на её телефоне. Судорожно нашаривая трубку, она почему-то вспомнила предсказание Серёжи про звонок Игоря и чертыхнулась вслух,
