понимая, что Валуйский не станет звонить ей ни свет ни заря.
— Да, алло? — хрипло проговорила она, когда удалось, наконец, поймать трубку.
— Елена Валерьевна, это Владимир Фёдорович. Наш дом сожгли этой ночью.
— А…
Хлопнула дверь ванной, и в комнату вошёл Скрипка — при полном параде, но с полотенцем на голове. Кивнул на телефон в Лениной руке:
— Плохие вести?
— Хуже некуда. Дом Романовых сожгли.
— Ясно, — спокойно кивнул Сергей. — Собирайся, едем.
— Зачем? — Лена откинулась на кровать и уставилась в потолок.
Ее внимание привлекли шикарные трещины.
А ведь всё начиналось так хорошо. Елена столько надежд возлагала на следственный эксперимент! Она собиралась вести видеозапись, чтобы потом можно было ещё раз вернуться к анализу реакции всех участников… И где теперь все это проводить? Нарисовать контуры комнаты среди головешек?
— Что значит, зачем, — Скрипка энергично растёр волосы, отбросил полотенце на спинку стула. — Будем работать.
— С чем работать? — вяло возмутилась Лена. — Ты не понял, что ли? Дом сожгли!
Скрипка подошёл поближе. Заглянул Марченко в лицо:
— А кто поджёг?
До неё стало потихоньку доходить, что не всё потеряно.
— А ты сможешь узнать?
— Не знаю. Но проверить просто необходимо.
Марченко, Скрипка, Романовы, Сташины, Карский и ещё два десятка полицейских растянулись неровным кольцом вокруг пепелища. Чуть поодаль сворачивали шланги две пожарные бригады. Сады соседей потихоньку набивались соболезнующими и просто любопытными. Все ещё хорошо помнили, что именно в этом доме произошла страшная трагедия — и вот спустя два года в треске пламени прекратил существование и сам дом.
Крыша обвалилась внутрь, подмяв под себя второй этаж. Печная труба сохранилась вся целиком и теперь тянулась к небу обгоревшим страшным пальцем. Чёрный кулак, из которого торчал палец трубы — стены первого этажа, добротная бревенчатая кладка — ещё кое-где дымился.
Скрипка, переступая лужицы пены и обвалившиеся на землю головешки, подошёл к одному из оконных проёмов.
— Сюда.
— Что? — переспросила Лена.
— Над этим окном было то, в которое бутылку бросали.
— Какую бутылку?
К ним подошёл Карский со странным выражением на лице:
— Пожарные установили, что кто-то кинул в окно бутылку с бензином. В какое именно, я не знаю, так что…
— В это, — спокойно сказал Сергей. — То есть, прямо над ним. Пожалуйста, если вы дадите мне немного освоиться, я смогу понять, кто это был.
Карский нервно дёрнул воротник, и Елена подумала: а что, если это выражение на его лице — обычный страх?
Чего может бояться майор полиции Карский? Конечно, это было бы слишком просто, но почему бы Карскому не быть причастным к смерти Дмитрия и Оли?
Марченко продолжала молча любоваться вьющимися над стеной дымками и сосредоточенно гладящими чёрную стену белыми пальцами Сергея.
— Эй, а что он делает? — звонко выкрикнули у неё за спиной.
Елена обернулась.
К пепелищу подошли двое подростков.
— Дурью мается, — зло бросил Карский и быстро зашагал к полицейским машинам.
— Он экстрасенс, — тихо сказала Лена. — Он сейчас пытается увидеть, кто поджигал дом.
— Чо, правда?! — один из подростков ринулся к Сергею, но второй перехватил его за шиворот:
— Ты куда прёшь, клизма уральская?
— Сам ты клизма!
Елена вдруг поняла, что это девчонка, просто очень худенькая, коротко подстриженная и с утра пораньше уже чумазая.
— Пусти, прыщ! А то как врежу сейчас!
Названный прыщом пацан не нашёл слов для ответа и попытался стукнуть подружку, но его руку перехватили длинные белые пальцы.
Скрипка подошёл бесшумно, улыбнулся мило, проговорил напевно:
— Уважаемые молодые люди, вынужден довести до вашего сведения, что мне необходимо несколько минут тишины. Пожалуйста, будьте так добры, обеспечьте мне их.
Девчонка вывернулась из рук друга и отбежала в сторону, прячась за Марченко. Впрочем, тут же выглянула:
— А вы разрешите мне посмотреть поближе, как вы будете шаманить?
— Я не буду шаманить, — улыбка Сергея стала отрешённой.
— Слышала, клизма? Пшла!
— Пшёл сам! Тупырь!
— Сама ты…
— Стоп! — резко вскинул руки Скрипка. — Ни слова больше. Иначе… до туалета добежать не успеете.
— Ой… — пискнула девчонка и тут же испуганно застыла.
Сергей медленно опустил руки и пошёл в обход дома.
Лена провожала его взглядом, а, когда поняла, что вскоре он скроется за углом, отправилась за ним.
Следом за ней на цыпочках побрели подростки. За ними — Светлана и Валентина. Потом Владимир Фёдорович и Пётр. Потом два пожарника. Потом ещё несколько человек…
Скрипка, дойдя до следующего угла, резко развернулся и увидел процессию. Всплеснул руками:
— Вы понимаете, что мешаете мне работать?!
Не дожидаясь ответа, Сергей без разбега запрыгнул в ближайшее окно.
Наблюдатели громко ахнули, в том числе, и Лена — не ожидала, что у Скрипки такая серьёзная спортивная подготовка и такая пластика. Зеваки из соседских садов даже подались на метр-два вперёд, по их рядам прокатился гул и рокот — Марченко расслышала даже предположение, что вот сейчас взметнётся адское пламя и «поглощет этого колдуна»…
— Ой, — снова пискнула девчонка. — Ой, а он у вас правда экстрасенс или просто епатажник?
Лена не ответила. Даже плечами не пожала.
Обугленные стены дома встали между Скрипкой и любопытствующими звуконепроницаемым барьером: он так решил.
Ему казалось, что, действительно, всего минута тишины, внешней и внутренней, и он сможет увидеть всё, что нужно.
Минута ещё только началась, а у Сергея перед глазами заплясали-замельтешили образы, картинки, уши заложило от неясного гула… всё залила чернота.
В черноте прорезались блики… огоньки… ночь.
Ночь.
Дорога.
По дороге шарят лучи фар, скрипят тормоза — их не слышно, звуки скручиваются в жгуты внизу
