разговором накануне. Она оказалась слишком болтливой, но, слава Богу, не произнесла тогда его фамилии — в этом она могла поклясться.
Кэтлин нахмурила брови.
— Фицджеральд… Стефен Фицджеральд?
Ошеломленная Черил широко открыла глаза.
— Ты его знаешь?
— Дорогуша, высший свет Нью-Йорка только его и знает! Это адвокат мирового масштаба с очень хорошей репутацией, особенно в той области, которая касается торговли произведениями искусства. Он выпустил также несколько книг, посвященных разным видам западной демократии.
— Откровенно говоря, я никогда об этом не слышала. Ты не путаешь его с кем-нибудь другим?
— Ну нет! Я не занимаюсь специально политикой или правом, но поскольку он дает пищу для светской хроники, то я его заметила.
А Черил за одиннадцать лет так ни разу и не слышала о нем! Пусть она не читала светских сплетен, но это было все-таки удивительно — ни единожды не обратить внимания ни на его фамилию, ни на фотографии в газетах. Чтобы себя успокоить, она подумала, что была не одна такая незнающая, поскольку Брюс, похоже, тоже ничего не слышал о нем.
— Расскажи мне, что ты читала о нем, — попросила она.
— Много чего. Прежде всего ты не ошиблась: речь идет действительно о плейбое. Его всегда видят на самых известных светских приемах под руку с модными девушками. Я не подозревала, что он однажды решится выставлять свою кандидатуру на выборах, но он скачет через ступеньки.
— Да, он будет, по-видимому, одним из самых молодых сенаторов.
— Публика любит молодежь.
— Но еще надо, чтобы его признала собственная партия.
— Полагаю, он демократ?
— Да.
— Естественно. В принципе она считается партией бедняков, а там каждый раз выступают миллиардеры.
Черил задумчиво улыбнулась.
— Надо быть действительно миллиардером, чтобы вынести груз избирательной кампании.
— Да, и господин Фицджеральд не отстает в этом отношении: он член большого семейства из Огайо, которое сделало состояние на торговле сельскохозяйственной продукцией. Одна из тех солидных фамилий со Среднего Запада, которые в начале века владели собственными железными дорогами.
Черил чуть было не спросила, почему же тогда он учился в Нью-Йорке, а не в своем штате, но вовремя прикусила язык и продолжала с равнодушным видом:
— Почему же он выставляет свою кандидатуру здесь, а не у себя?
— Потому что он живет в Нью-Йорке уже более девяти лет. Я, что ли, должна учить тебя законам твоей страны?
— Нет… я просто думала…
Она думала, что Стефен вернулся, чтобы осесть вблизи нее вскоре после их разрыва, что на самом деле ей не пришлось бы ждать долго, чтобы продолжить свою учебу… Она думала, что он, однако, ни разу не подал ей знака… Она думала, что, может быть, он был уже здесь, когда она отправлялась в Англию… Она думала обо всех этих неурядицах, возникших из-за одного излишне импульсивного слова, из-за оскорбительной гордости…
Их судьба была решена в считанные минуты.
— О чем ты мечтаешь, Черил?
— О том, что ты мне сказала. Это правда — он славный парень, но я нашла в нем какую-то жестковатость в манере высказываться.
— Он пришел один?
— Да. Не поведет же он с собой какую-нибудь актрису на деловой ужин!
— Нет, но свою жену…
— Он женат? — Черил не смогла не затрепетать.
— Да, эта история вызвала большой скандал. Я удивляюсь, что ты не в курсе.
— Какой скандал?
— Он женился очень рано и был готов не сегодня завтра бросить жену и детей, чтобы жить, как ему хочется. В этом отношении у него подмоченная репутация, и его могут осуждать за такое.
— Я думаю! Надо обязательно рассказать обо всем Брюсу. Это удержит его от участия в его избирательной кампании.
— Потому что ты против?
— Еще как!
Она ответила слишком быстро, слишком сухо, но Кэтлин не отреагировала.
— Я попрошу Брюса, — добавила она, — провести углубленное расследование его прошлого, прежде чем подписывать какой-нибудь контракт.
При этой мысли сердце ее упало: расследование означало, что Брюс весьма скоро обнаружил бы ту роль, которую она когда-то сыграла в жизни Стефена. Нет, именно этого она ему и не скажет. А если он уже его начал?.. У нее закружилась голова. Как теперь предупредить Брюса? Каким образом не шокировать его? Не ранить глубоко в сердце? И в очередной раз она прокляла Стефена и иронию судьбы, которая вновь ставила его на ее пути.
Она занималась с одной из покупательниц, когда зазвонил телефон. Трубку сняла Кэтлин, и Черил не могла не понаблюдать за ней краем глаза. Она увидела, что та была озадачена, что-то промямлила в ответ, а затем положила трубку.
Когда покупка была сделана и клиентка ушла, шотландка заметила небрежным тоном:
— Это был Стефен. Он перезвонит.
— Стефен!
— Это то, что он сказал.
Она не сделала больше никаких замечаний, но Черил дала бы руку на отсечение, что она о чем-то догадалась.
Когда телефон зазвонил вновь, она почувствовала себя парализованной от страха, который колотил ее с головы до пят. В этот раз трубку тоже взяла подруга, но это был всего лишь поставщик.
У нее так сильно кружилась голова, что она вынуждена была присесть. На этот раз не было никаких сомнений: Стефен явно искал встречи с ней. Каким образом у него оказался номер телефона? Не у Брюса же он его попросил! А кто знает? Он способен на такую дерзость.
Что Стефен от нее хотел? Он видел, что она замужем, хорошо ладит с мужем. Если ему надо было сообщить что-то важное, то он мог бы это сделать уже давно. Значит, его поведение было напрямую связано со вчерашним…
Зазвонил телефон, и в этот раз она вбежала в подсобку.
— Подожди, я иду.
Она закрыла за собой дверь и сняла трубку.
— Госпожа Мандрелл? — спросил женский голос.
— Да, это я.
— Не кладите трубку, с вами будут говорить.
Она бы уже тысячу раз бросила эту трубку, если бы была уверена, что он больше не будет настаивать.
— Черил?
Этот голос. Этот голос, который она когда-то безнадежно мечтала услышать месяцами и который не хотела слышать теперь.
— Здравствуй, Стефен.
— Как у тебя дела?
— Хорошо, как ты мог убедиться.
— Это правда. Ты была роскошна.
