Он встал.
— Правильно. Я забыл.
— Брюс, что с твоей головой? Сегодня вечером ты какой-то очень хмурый. Что-то не так?
— Все идет отлично: мой кандидат переходит в контратаку, жена занимается своими делами, дети слушаются. С чего мне, по-твоему, жаловаться?
С этими словами он вышел, оставив Черил в полном недоумении. Она никогда раньше не слышала, чтобы муж разговаривал так сухо.
Он вернулся с бутылкой и бокалами, но ясно, что мысленно он был далек от этого. Она попыталась расшевелить его, объявив:
— «Тиффани» просит меня создавать для них модели.
— Серьезно? Ты станешь знаменитостью!
— У тебя не очень-то довольный вид.
— Милая моя, я счастлив за тебя. Но я также знаю, что не стоит ликовать прежде, чем получишь окончательный ответ. Скажи, он у тебя есть?
— Нет, действительно нет.
Сбитая с толку, она не стала больше задерживаться и пошла наверх, чтобы ложиться спать. К ее великому изумлению, Брюс остался читать в кабинете. У нее было достаточно времени, чтобы выплакать все свои слезы, прежде чем она услышала пару часов спустя, как он поднимается по лестнице.
Глава 8
Она больше не узнавала своего мужа: то он выглядел сухим и поглощенным своими мыслями, то вообще не показывался на глаза. И по правде говоря, она еще никогда не видела его так мало.
Она боялась, как бы какое-нибудь жуткое недоразумение не встало между ними, но не смела начать разговор, чувствуя, что рискует еще больше обострить ситуацию.
Вместе с тем по вечерам он всегда дожидался, пока она закончит со всеми своими делами в импровизированной мастерской, чтобы поужинать в ее компании. Внешне трапеза проходила нормально. Правда, он не разговаривал много, как бы обремененный какими-то невысказанными проблемами. Его молчание все сильнее и сильнее давило на молодую женщину.
Что сказать? Спросить его? Он только невнятно ответит. Настаивать? Это тотчас же приведет их на скользкий путь. В данный момент лучше было бы никак не реагировать и принять это плохое настроение за то, чем оно, наверное, и было — проходящим эпизодом.
Тем не менее через несколько дней Черил было куда сложнее подавлять свою нервозность, к тому же впервые после свадьбы Брюс целую неделю не притрагивался к ней, ложась в постель, и тотчас же засыпал, как будто ее вообще не существовало.
Она не знала, что и думать, готовая на все, боясь лишь причинить боль Брюсу: не стало бы лекарство хуже самой болезни? Поверит ли ей муж, когда она будет утверждать, что ей не в чем себя упрекнуть, хотя она молчала все одиннадцать лет, хотя почти два месяца скрывала от него, кем был для нее Стефен?
С другой стороны, если хоть что-то его зацепило, могла ли она оставлять его со своими сомнениями? Он, безусловно, не заслуживал этого. Черил кляла себя за то, что вовлекла его в подобную ситуацию.
В этот вечер она вернулась позже обычного, так как посетила «Тиффани», чтобы оставить свои восковые модели. К своему большому удивлению, она тем не менее не застала Брюса дома.
— Он звонил, чтобы предупредить о своей задержке? — спросила она госпожу Тревор.
— Нет. Я ничего не знаю.
— Досадно, потому что мне не хотелось бы, чтобы вы возвращались к себе слишком поздно. Я сама отвезу вас в «понтиаке».
— О, не беспокойтесь за меня, сударыня. Я еще могу подождать.
— Спасибо, но вы и так испытываете столько неудобств из-за нас. Дети смогут побыть десяток минут одни.
— Как и каждый вечер, когда господин Мандрелл отвозит меня…
Она осознала, что в последнее время так мало участвовала в домашней жизни, что и не задумывалась об этом нюансе. Надо бы, чтобы она стала поближе к своим детям, а не то они в конце концов начнут, в свою очередь, по-настоящему страдать от ее нового образа жизни.
Возвращаясь, она чувствовала себя настолько уставшей, что даже не стала ставить машину в гараж. Брюс ожидал ее в кабинете со стаканом виски в руке.
Вместо обычного «добрый вечер» он спросил ее:
— Где ты была?
— Я отвозила госпожу Тревор. А ты?
Он с расстроенным видом отпил глоток своего виски.
— А где бы ты хотела, чтобы я был? У себя на работе, конечно!
— Не в твоих правилах возвращаться так поздно.
— Тебе надо бы к этому привыкать.
— Что ты этим хочешь сказать?
Он пожал плечами.
— Чем больше будет разворачиваться кампания, тем меньше у нас будет времени. Я не думал, что должен объяснять тебе подобные вещи.
— Брюс, ну почему ты выставляешь себя в таком неприятном виде? Я все же могу задать тебе несколько вопросов!
Она не часто разговаривала со своим мужем таким тоном. Они следили за тем, чтобы соблюдать между собой уравновешенную манеру общения, соответствовавшую тому взаимному обожанию, которое испытывали друг к другу.
Однако сейчас и это, казалось, испортилось. Не без ужаса молодая женщина наблюдала, как один за другим рушились все те устои, которые они сами воздвигли себе в качестве верных опор для своего домашнего очага. Это выглядело так, как если бы все гвозди внезапно повылетали из своих гнезд. Она начала с того, что захотела обрести свою художественную индивидуальность, а за этим потянулось и все остальное: она неожиданно вновь встретилась со Стефеном — естественно, вполне благопристойно, но как убедить в этом кого-нибудь другого? Брюс больше не держал своих обещаний, она выполняла теперь лишь малую толику своих функций хозяйки дома, а муж возвращался все позже и позже… И тем не менее она считала бы все эти неприятности обычным делом и преодолимым, если бы он не изменил так внезапно своего отношения к ней.
Что же получалось? Что? Они слишком далеко зашли в своем эксперименте? Или она слишком многого сразу захотела? Не скатывались ли они прямехонько в пропасть?
Взвинченная, на пределе своих нервов, она со слезами на глазах вдруг топнула ногой.
— И все это из-за Стефена Фицджеральда! — выкрикнула она.
Брюс поднял брови и сухо спросил:
— Объяснись, пожалуйста. Я не понимаю, к чему ты ведешь?
— Если бы он не поручил тебе ведение этой кампании, то тебе бы не приходилось выдерживать такой график!
— Попрошу извинить меня! Если бы он не поручил мне этой кампании, мое агентство не сегодня завтра закончило бы тем, что пришло в полный упадок. Ты прекрасно знаешь, что этот контракт предоставляет мне серьезный шанс. Я не служащий с нормированным рабочим днем. У меня есть работа, и я рассчитываю, что ее будет все больше и больше.
Она опустила голову, глотая слезы.
— Он приведет тебя прямехонько к краху, потому что его не выберут!
— Ну что ты мне здесь рассказываешь? Это от меня зависит, чтобы его выбрали, и я добьюсь этого!
— С тем прошлым, что тянется за ним?
