Телепупс

Я не смотрел этот сериал и сиквелом тоже не поинтересовался. И вообще для меня большой вопрос, зачем надо было сносить мавзолей. Был классный аттракцион — выставляли мертвеца. По-моему куда необычней, чем современные потуги с ежегодными героями. Может быть чуть скучнее, чем надо, но ведь можно устраивать гастроли, представления какие-нибудь разыгрывать. В конце концов, мертвецов может быть больше чем один.

Впрочем, людям было весело и так. На Красной площади продолжился концерт, а в Манеже дегустирование расстегаев. Национальное единение is real. Об отсутствии Президента переживал только американский посол. Он очень хотел предложить России программу переселения мексиканцев, для которых вновь закрывались границы США. Его не смущало даже то, что у нас суровый климат и нравы.

— Вы не боитесь, что на них распространятся «преступления ненависти»? Будут ловить на улицах, как раньше черных, и бить. Особенно в провинции.

— Мы же христиане. Мы так похожи. Мы западный мир.

Я кивал и делал понимающее лицо:

— Peace, door, boll, — говорил я ему и опять кивал.

Однажды родители вытащили меня послушать «классику». Я был маленьким… лет двенадцать, ну тринадцать мне было… Ребенка хотели приобщить к вечному. Белое полотно афиши обещало, что будут играть «Времена года» Вивальди. Я не возражал.

Насторожило две вещи: во-первых, вход был бесплатный, во-вторых, концертный зал стремительно наполнялся людьми специфической внешности. Дальше странностей добавилось. Перед концертом бородатый мужчина в уморительной шапочке зажег семь свечек и долго читал молитву на нерусском языке. Мы все безропотно стояли.

Вивальди исполняли в память чего-то или кого-то и по этому поводу в зале и на сцене собралось много евреев. Да, что там много… Они все были евреями. Это обстоятельство заставило меня задуматься о собственной этно-культурной принадлежности.

Можно было спросить маму, но я боялся ее отвлечь. Она держала отца за руки, силой удерживая его в кресле. Осторожно оглядывая окружающих меня людей, я искал десять отличий себя и их, их и себя. Нос, глаза, волосы, цвет кожи. Оказалось мы очень похожи, но я все равно находил верные признаки того, что я русский. Круче! Христианин. Об этом говорили семейные походы в церковь и крестик на груди. А мое знание того, что нельзя хлопать между «весной», «летом», «осенью» и «зимой», делало из меня образованного русского христианина.

Весь концерт я просидел, представляя, как в зал врываются бритоголовые молодчики, из тех, что мелькают по телевизору, и начинают крошить любителей Вивальди в капусту… мелко, мелко. Чтобы не зацепили надо сразу падать на пол и что есть мочи кричать: «Я русский!!! Я русский!!!». Хоть какой-то шанс…

В детстве многие вещи кажутся смешными.

А если кто-нибудь ворвется в Манеж? Чтобы такое покричать?

Потому что время летит…Kodak.

Достало!

Чтобы сделать покупку нажмите…

— Слушай, а зачем тебе высшее образование?

В ответ я услышал техно-какофонию и лишь потом:

— Ало! Это кто?

— Вася это, Чапаев.

— Привет! — Зоенька была на дискотеке. Ей приходилось кричать.

— Здорово, здорово. Так зачем тебе высшее образование?

— Чтобы было!

— А еще?

— Ну, что я дура что ли! Без диплома ходить?!

Люминесцентные краски, белые глазные яблоки, сбившееся дыхание. В Санкт-Петербурге было весело.

— Понятно. Почему тогда французская литература?

— А что еще в жизни надо? Конторских мудаков и без меня навалом!

Как же я был с ней согласен! Я ощущал себя именно таким, именно мудаком. Это было одно из самых противных чувств, случавшихся со мной.

— С таким подходом к жизни тебе надо заняться бизнесом.

— Вась, че ты мелишь?! Где я, а где бизнес!

— Да это же просто. Помнишь в школьном учебнике по математике? Когда дроби проходили. У вас 1000 рублей. Вы хотите открыть магазин пиломатериалов. Задание на неделю — узнать стоимость материалов для постройки магазина. Доски стоят столько-то, гвозди столько-то, работники… Какая доля капитала уйдет на то-то и то-то?

— Ты это чего?

— Так у детишек формируют тягу к предпринимательству. Чтобы они не боялись хотеть и рисковать.

— Мне в СС хорошо!

— Тогда давай займемся политикой. Это примерно как в учебнике по математике, только гораздо интереснее.

— Почему?

— Объединение бизнеса и «Социального Союза». Там не только деньги и клевая компания, там еще идея есть.

— Правда?

— Не правда, а идея. И не одна, а много.

— А я тебе зачем?

— В принципе, ты мне сейчас не очень нужна, но вот, лет через несколько, когда ты получишь диплом и окончательно сменишь имидж. Политика — это война брэндов. Твой личный брэнд вполне ничего. Не хуже и не лучше. Нуждается в коррекции и бережном выращивании. Лидеров будущего нужно искать во младенчестве… В конце концов, исторические судьбы наций определяется качеством элит, а не так называемого народа. А еще, Дядя Гурам тебе привет передает.

— Спасибо! Ему тоже respect!

— Давай, давай приезжай. Завтра же. Будем работать. Татьяна купит тебе билет, гостиницу забронирует и поговорит об оплате образования.

Танино неудовольствие было скрыто густым гримом.

— Ok!

- Да, еще! Чуть не забыл. Никакого оружия, никаких наручников. Ok?

Ok!

Очень важно, чтобы всегда было «OK!». Гармоничное, стройное и неприкасаемое.

Начинается «OK!» с биографии, продолжается внешностью, образованием, карьерой и заканчивается семьей. В совокупности многогранный «OK!» предмет постоянной заботы и неусыпного внимания, ибо существует в единственном экземпляре и обозначает неповторимость Васи, Пети, Шуры, Маши, Тани, Клавы… Имена и фамилии не важны — это торговые марки. Важно содержание «OK!», в смысле image.

— Эдик! Эдик!

Он меня не увидел.