быстро поглощаются палембангскими малайцами, отношения с которыми у них как были, так и остались очень сложными.
Попутно наш автор сообщает, что ему удалось обнаружить письменность кубу! Он даже скопировал ее, но к сожалению, не привел рисунка и фотографии. Будь эти рисунки, можно было бы определить, что это за письмо, а также установить, что оно принадлежит не кубу. Либо все описания кубу более или менее адекватно отражают жизнь и в этом случае уровень развития их культуры не предполагает существования письма; либо письмо у них есть, и тогда все, что о них написано неверно. О чем же писал в таком случае Камоцкий? Возможны несколько вариантов. Скорее всего это был какой-то документ, написанный распространенным на Южной Суматре древним алфавитом «ка-га-нга», бытующим до сих пор у реджангов и других народов горной части острова. Но возможно, что это была одна из грамот, пожалованная кубу в XVII в. правителями Палембанга. О них сообщает в своей книге ван Донген и добавляет, что кубу сохраняют их.
Проблема кубу — это проблема судеб малых народов в современном мире. Повсеместно народы с архаичной культурой и с присваивающей системой хозяйства отступают перед натиском индустриальной цивилизации. Но отступая, трансформируясь или исчезая, они уносят с собой свою неповторимую культуру, свой единственный и уникальный опыт, не раз спасавший иноплеменников, попадавших в экстремальные условия. Чего же могут ожидать такие племена? Как могут они приспособиться к двадцатому веку? Есть ли у них шансы сохранить самобытность? Ответу на эти вопросы неоднозначны и зависят от конкретных условий той или иной страны. Небезынтересно, что в последние десятилетия в разных частях света — в Австралии и в Америке — малые народы пытаются, правда, весьма безуспешно, возродить кажущийся им традиционным примитивный образ жизни, снова вернуться в леса и пустыни, отказаться от благ современного мира, чтобы обрести таким образом независимость. Руководит движениями новая, появившаяся у этих народов интеллигенция. Отдаленно напоминает нам это и суматранских кубу с их единственным пока «интеллигентом» Чучиком.
В связи с кубу можно сказать, что вообще для берегового жителя и даже для земледельца внутренних областей крупных индонезийских островов лес — это неведомый и страшный мир, противопоставленный знакомому и доступному морю. Этот мир населен странными и жуткими существами, среди которых неизменный оранг пендек, т. е. маленький человек — получеловек, полуобезьяна, не знающий жилища, одежды, орудий, но передвигающийся с места на место с быстротой молнии и обладающий незаурядными способностями к волшебству. Рассказы об оранг пендеке отличаются множеством бытовых деталей, что порой смешно контрастирует со сказочным характером самого повествования. Такой жанр в фольклористике принято называть быличкой. Жители Восточной Индонезии рассказывали, например, мне, что на острове Серам оранг и пендеки регулярно летают в Сингапур, чтобы таскать из одного из лучших китайских ресторанов фирменное блюдо из яиц со свининой (фуюнгхай).
Я. Камоцкий встретился с рассказами об оранг пендеке на Флоресе, одном из крупных восточноиндонезийских островов. Своеобразный мир Восточной Индонезии вообще очень слабо знаком советскому читателю, и рассказ о нем хотя бы по одному этому интересен для нас. На Малых Зондских островах, к которым относится и Флорес, живет около пятидесяти народов, на одном Флоресе их более десяти. Характерно, что этот район Индонезии в течение многих столетий настолько был оторван от основных центров развития Малайского архипелага, что там сохранились до сих пор (на соседних с Флоресом островах Тимор, Алор и Пантар) коренные народы, говорящие на языках, близких к папуасским. Во многом отличен и антропологический облик жителей этой части Индонезии — там существуют самые различные типы, переходные между монголоидной и австралоидной расами. В 20-х годах один этнограф сфотографировал трех друзей-односельчан с острова Алор: один был настоящий негритос, другой напоминал аборигена Австралии, а третий мало чем отличался от яванца. В Восточной Индонезии, в отличие от Западной слабо развито рисоводство, и чем дальше на восток, тем меньше и меньше шансов увидеть заливное рисовое поле, составляющее отличительный элемент пейзажа почти всей Юго-Восточной Азии. На Малых Зондских островах рис заменен кукурузой и просом, а на Молуккских островах, на крайнем востоке страны, основной продукт питания — саговый крахмал. Зато Малые Зондские острова — единственный в этой части мира район коневодства. Низкорослая порода лошадей издревле разводится на Флоресе, Тиморе, Кисаре, оттуда лошадки попадали на расположенный севернее остров Сулавеси. Здесь же на соседнем с Флоресом Ломблене существуют две уникальные деревни китобоев, подобных которым нет во всей акватории Индийского океана. Они забивают больше китов; чем все эскимосы вместе взятые.
По мере продвижения от Явы на восток ослабевает и влияние ислама, основной религии Индонезии, которую исповедуют 84 % индонезийцев. Еще в конце прошлого столетия в Восточной Индонезии бытовало множество племенных верований, среди которых встречались христианские и мусульманские островки. С тех пор христианство сильно потеснило анимистические верования, хотя приверженцы таковых кое-где все же остались. Камоцкий еще успел застать их на маленьком островке Палуе (на картах это название можно встретить и в форме Палу или Палоэ) возле Флореса. Страницы с описанием обряда жертвоприношения молодых буйволов относятся, на мой взгляд, к числу лучших в книге — да и сам материал редок и оригинален. Однако Флорес относится к тем районам Индонезии, где христианство в своем католическом варианте закрепилось уже давно. До 1859 г. остров считался колониальным владением Португалии, и при передаче его Нидерландской Индии было оговорено, что новая администрация должна учитывать интересы местных католиков, которых, впрочем, в то время было еще не очень много. Это привело к тому, что голландская администрация, не поощрявшая развитие католицизма в Индонезии (до начала XIX в. католические миссионеры не допускались в страну), была вынуждена все же разрешить основание миссии на востоке Флореса, которая вскоре попала под контроль иезуитов. Примерно в то же время на острове были основаны и первые католические монастыри, в частности — монахинь-урсулинок, о которых упоминает Я. Камоцкий. С тех пор христианизация острова пошла полным ходом, и к 30-м годам более половины жителей Флореса были обращены в католицизм. Восточная часть Малых Зондских островов до сих пор остается оплотом этой религии в Индонезии.
Судить о степени усвоения данными народами христианского учения довольно трудно. По этому поводу высказываются самые противоположные мнения: от утверждения, что христианство представляет собой только поверхностный тонкий слой, едва прикрывающий традиционные племенные верования, до заявлений о том, что оно полностью регулирует все бытие католических народов Индонезии. Истина, как это часто бывает, где-то посередине. Христианство, конечно, проникло в быт жителей Палуэ и Флореса, о чем говорят соответствующие главы книги Камоцкого, но длинные уши анимистических представлений и обрядов часто вылезают из-под католической митры. Впрочем, смешение религий, синкретизм, наслоение их друг на друга — свойство общее для разных религий в этой стране — и для ислама, и для балийского индуизма, и для протестантизма.
Остается сказать еще несколько слов о миссионерах. В своих записках Я. Камоцкий упоминает о них неоднократно. Объясняется это, в основном, тем, что во многих местах сейчас голландских миссионеров сменили польские, земляки автора, которые оказали ему помощь в поездке. О миссионерах написано немало, больше плохого, чем хорошего. Это в достаточной степени справедливо, если учесть их роль в разрушении многих самобытных культур, их причастность в прошлом к колониальной политике европейских держав и т. д. Поэтому марксистская наука в целом оценивает миссионерскую деятельность негативно. Из этого не следует, однако, что миссионеры не принесли в Индонезию ровным счетом ничего положительного. В ряде случаев они были первыми врачами и учителями в глухих труднодоступных районах, при их помощи были изжиты некоторые действительно вредные обычаи прошлого, такие, например, как охота за головами или каннибализм и др. Многие миссии занимались широкой благотворительностью, вели строительные работы, старались помочь благосостоянию общин, среди которых проповедовали.
Встреча Я. Камоцкого с Индонезией произвела на него глубокое впечатление, настолько глубокое, что он решил поделиться им с читателями. И мы, читая его книгу, ощущаем, насколько нестандартна, своеобычна и потрясающе красива эта экваториальная страна, сколь много еще в ней неизвестного и удивительного. Поэтому сочинение Камоцкого, при всех его очевидных слабостях все же может представить несомненный интерес для любознательного советского читателя.
