Стол скрипит. Ходырь испуганно косится на него.
— Кто не хочет слушать — уходи! Останутся настоящие комсомольцы. «Камчатка» бузит, а кто вы думаете заправляет ею?.. Кто подстрекает бузотеров?.. — Агитпроп Сотков! Мы пришли сегодня сюда не чикаться. Я ставлю перед пленумом вопрос серьезно. В районном комитете говорят о нашем коллективе, как о самом никудышном. Мы дождемся того, что нас распустят. Вы знаете, что один я без вашей помощи ни черта не могу сделать. А как вы мне помогали эти четыре месяца? Кто выполнял кай следует свою нагрузку? Жоржка, мол, освобожденный — пусть за всех отдувается. Получилась не коллективная работа, а однолошадное хозяйство. Поэтому на последнем бюро вопрос был поставлен так: или работаем или скажем в райкоме, что не хотим быть в комсомоле. На бюро поругались и поговорили по душам. Всю работу необходимо перестроить, а комсомольцев поставить на ноги. Зарвавшийся и обленившийся актив отстранить. У нас достаточно еще невыдвинувшихся ребят, которые желают работать.
— Не гарбузовцы-ли?..
— Да! Хотя бы они, товарищ Сотков. Посмотри, какое хорошее ядро они сколотили вокруг себя. Ребята бросили трепатню, объявили себя ударной группой и по-комсомольскому взялись за серьезное дело.
Сегодня же ставим вопрос о нашем агитпропе. Парень грамотный, работу бы мог вести, сам добивался ее… Должен бы показывать пример другим… А он устраивает попойки. Гулянки у себя на дому. Политкружки не работают. Здесь вина и моя, но я завален другой работой — верил Соткову, который все время успокаивал: «все организовал и приступаю к занятиям». Культработы совсем нет. Вместо этого он занимается склокой и демагогией… К тому же последняя пьянка с ночевкой в милиции. Впрочем, вы сами о нем больше скажете.
Решение бюро таково: снять Соткова с работы и поставить вопрос об его исключении.
Вылез из «камчатки» «сотковец».
— Ребята, вы слыхали, как пел Жоржка. Мы знаем, что они давно травят Соткова, потому что он первый восстал против гарбузовцев. Парень раз выпил, случайно в милицию попал. За это другим ничего не было, а к Соткову придираются, потому сразу и греют. Сотков больше всех имеет авторитет среди нас. Мы постановим оставить его.
— Правильно! — гудит «камчатка».
Вылез столяр из середины.
— Ребята, вообче навсегда я считаю, что здесь виновато бюро, которое не проверяло работы. Вообче и всегда само лодыря гоняло. О Соткове и говорить нечего, все знают его как подлизу. Давно надо было гнать. Вообче и всегда раз назвался активом — так подавай пример другим, а от него вообче и всегда какой пример?
— Сотков пусть скажет!
— Соткова на сцену!
Сотков держит голову высоко и надменно.
— Братишки… Может я и виноват, что раз за всю жизнь выпил…
— Врет, не раз. Я сам его три раза видел пьяным.
— Ты говори фактами, так тебе никто не поверит. Дата, свидетели… Вот что! Жоржка все время был со Мной хорошо, а когда связался с гарбузовцами, так я уже «не работаю» и чуть ли не разложился…
— Не чуть ли, а так и есть! Я был на твоих вечеринках.
— Ребята, чего вы его слушаете? Время теряем — нам же надо обсудить будущую работу. Соткова все знаем. Голоснем и баста.
— Я могу кончить, но вопрос о коллективе будет стоять в райкоме.
Сотков гордо зашагал на место.
Желающих выступать хоть отбавляй. Бахнина ловко руководит собранием. Выпустит на сцену «сотковца», а в нахлобучку ему «орателя» из середины и двойку из передних рядов. Получается хлестко. «Сотковцы» поджали хвост.
Когда зачитывается в резолюции пункт — «…Соткова исключить, предложив в трехдневный срок сдать дела Бахниной..», в зале стаей голубей взметнулись крылья рук и грянули стальным плеском.
Разведка записывала:
ЯНВАРЬ. 31
1. Наша боеспособность выявлена. На пленуме вынесена метровая резолюция. Пункты — пальчики оближешь. Соткову пропеллер.
2. Грица бегал к НШУ и вместе с ним поперся к директору паровозоремонтного завода. Выгорит дело с паровозом.
3. По постановлению пленума для ремонта паровоза создаем ударные бригады.
ФЕВРАЛЬ, 1
1. В нашем полку прибыло. Изобретатель «Тюрентий» прицепился к Грицкиной затее. Бегает с ним и хлопочет.
2. Бахнина орудует.
Созвала «агитпопов» цехячеек. Делает культпоход в Музей революции. Сегодня первое занятие политкружка. Руковод — Нинка Шумова.
Чего это Гром волынится (?) — пошел на занятие политкружка, когда там одни второгодники да первогодники. Думалось, что он шибко грамотный.
3. Чеби отшил от «обоза» Шмота. Орудует на кухне с «агитпопом жестяным», что Зиночкой прозывается. Шмот «раздутие штатов» — давно ли это?
Ясно как пуп — Чеби погиб.
Американские темпы. Дни как легкий сон. Негатив памяти не успевает все отразить, не может запечатлеть быстро мелькающие кадры.
Утром работа в мастерских, в три теория в фабзавуче. В пять кружки. С семи часов возня с постановкой. Спорткружок… кино… клуб… театр…
Вырываем часы от сна.
И все-таки что-то такое тревожит. Нину вижу мельком. Чтобы насмотреться, заглядываю на ее политкружок. Умная девчонка. Но что ж это она от меня бегает?
А ты, Юрка, от простых сводок развел в своей тетради подобие летописи. Ну и проныра. Все-таки молодец — все как на ладони.
ФЕВРАЛЬ, 3
В депо поставлено ломаное ржавое страшилище, которое когда-то называлось паровозом. Нам надо его вычистить и вылечить.
ФЕВРАЛЬ, 4
Захватываем вражеские территории. Паровозники выпросили у «ярунков» комнату. Часть «ярунков» эвакуировалась в другие комнаты общежития. В «ярунии» власть паровозников. Они присоединяются к нам, как союзная республика.
ФЕВРАЛЬ, 5
1. Паровозники жрут, как лошади — Чеби не успевает снабжать. Они не моясь просиживают с «Тюрентием» за книгами и чертежами.
2. Чеби с «агитпопом жестяным» влопались. Я всех засыплю. Как засыпались — записать нельзя.
ФЕВРАЛЬ, 6
1. «Легкая кавалерия> сделала наскок на цехячейки. Работа завалена. В бюро цехячеек много мертвых душ. Бюро обновятся второгодниками. Надо нам помочь.
2. «Тюрентий» как муха увяз в паровозное дело. Не ходит домой. Ночует с паровозниками.
3. Тах говорит, что моя тетрадь войдет в будущий музей фабзавуча.
