— Не пытался.
— Пытался. Мы здесь все свидетели.
Он ответил:
— Можно, я войду, и мы об этом поговорим?
Вера запахнула халат на горле и отступила.
Он зашел.
— Мне где-то через час надо идти.
Осмотрелся. Мигала елка. В углу дивана лежала стопка цветных бумажных салфеток и блестящие коробки. На блюде в центре стола громоздился остов индейки. Жесткие объедки на ложе из петрушки. Как в жутком гнезде. Зола горкой лежала в камине. Там же валялись пустые банки из-под газировки «Шаста». След копоти подымался по кирпичам до самой каминной полки: дерево, за которым след прерывался, обгорело до черноты.
Он повернулся и пошел обратно на кухню. Спросил:
— Во сколько вчера ушел твой друг?
— Если ты опять за старое — можешь уходить сразу, — ответила она.
Он выдвинул табуретку и сел за кухонный стол, прямо перед большой пепельницей. Закрыл глаза и снова открыл. Отодвинул занавеску и выглянул на задний двор. Увидел перевернутый велосипед без переднего колеса. Увидел полоску травы вдоль декоративного штакетника.
Вера набирала воду в кастрюлю.
— Ты помнишь День Благодарения? — спросила она. — Я тогда сказала, что это последний праздник, который ты нам портишь. Есть яичницу с беконом вместо индейки в десять вечера!..
— Я знаю, — произнес он. — Я же сказал, извини.
— Что мне твои извинения?
Сигнальный огонек опять не работал. Она стояла у плиты, пытаясь зажечь газ под кастрюлькой.
— Не обожгись, — сказал он. — Осторожно, а то загоришься.
Он представил, как загорается ее халат, он выпрыгивает из-за стола, швыряет ее на пол и перекатывает до самой гостиной, где накрывает ее своим телом! Или лучше сбегать в спальню за одеялом?
— Вера?
Она взглянула на него.
— У тебя есть что-нибудь выпить? Я бы сегодня не отказался.
— Там немного водки в морозилке.
— С каких пор ты держишь водку в морозилке?
— Не спрашивай.
— Ладно, — ответил он. — Не буду.
Он достал водку и плеснул немного в чашку, которую нашел на стойке.
Она спросила:
— Ты что, вот так и будешь пить из чашки? — Потом добавила: — Господи, Берт. О чем ты, в конце концов хотел поговорить? Я же тебе сказала — мне нужно кое–куда. У меня занятия по флейте в час.
— Все еще занимаешься флейтой?
— Я же только что сказала. В чем дело? Выкладывай, что там у тебя, и мне надо собираться.
— Я хотел извиниться.
— Уже говорил, — ответила она.
Он сказал:
— У тебя сок есть какой-нибудь, я бы водку разбавил.
Она открыла холодильник, попереставляла что-то.
— Вот яблочно–брусничный.
— Сойдет.
— Я пошла в ванную, — произнесла она.
Он выпил чашку сока с водкой. Подкурил сигарету и кинул спичку в большую пепельницу, которая всегда стояла на кухонном столе. Исследовал лежавшие в ней окурки. Некоторые — от сигарет, которые курила Вера. А некоторые — нет. Некоторые даже были лавандового цвета. Он встал и вытряхнул их под раковину.
Пепельница, вообще-то, была не пепельницей. Большое керамическое блюдо, которое они купили у бородатого гончара на рынке в Санта–Кларе. Он сполоснул блюдо и вытер его. Снова поставил на стол. А потом затушил в него сигарету.
Вода на плите забулькала. Как раз, когда зазвонил телефон.
Он услышал, как открылась дверь ванной, и Вера крикнула ему через гостиную:
— Ответь! Я как раз собиралась залезть под душ.
Кухонный телефон стоял в углу на стойке, за сковородой. Он отодвинул сковороду и снял трубку.
— Чарли там? — спросили в трубке.
— Нет, — ответил Берт.
— О'кей, — сказали в трубке.
Пока он готовил кофе, телефон зазвонил снова.
— Чарли?
— Нет его, — сказал Берт.
На этот раз он не стал класть трубку на рычаг.
Вера вернулась на кухню в джинсах и свитере, расчесывая на ходу волосы.
Он насыпал растворимого кофе в чашки с кипятком и капнул в свою немного водки. Перенес чашки на стол.
Она взяла трубку, послушала. Спросила:
— В чем дело? Кто звонил?
— Никто, — ответил он. — Кто курил цветные сигареты?
— Я.
— Я и не знал.
— Вот, курю.
Она села напротив и выпила свой кофе. Они покурили, стряхивая пепел в блюдо.
Были вещи, которые он хотел сказать, горькие вещи, утешительные, разные.
— Я выкуриваю по три пачки в день, — сказала Вера. — Если ты и впрямь хочешь знать, что тут творится.
— Господи Боже, — произнес Берт.
Вера кивнула.
— Не затем я сюда пришел, чтобы это услышать, — сказал он.
— А что ты пришел здесь услышать? Что ты дом спалил?
— Вера, — произнес он. — Рождество на дворе. Вот почему я пришел.
— Вчера было Рождество, — сказала она. — Рождество приходит и уходит, — сказала она. — Глаза б мои его больше не видели.
— А я что? — сказал он. — Думаешь, жду не дождусь праздников?
Снова зазвонил телефон. Берт снял трубку.
— Кто-кто спрашивает Чарли, — сказал он.
— Что?
— Чарли, — повторил Берт.
Вера взяла телефон. Разговаривая, она отвернулась от Берта. Потом повернулась к нему и сказала:
— Я буду разговаривать из спальни. Так что, пожалуйста, положи трубку, когда я там возьму. Я услышу, так что положи, когда я скажу.
Он взял трубку. Вера вышла. Он держал трубку возле уха и слушал. Ничего не слышно. Потом
