Виола взяла предложенную леди Харрингтон рюмку хереса и пригубила ее, не вслушиваясь в веселую болтовню подруг. У ее ног лежала вывалившая огромный розовый язык Пен, которой мопс леди Гросвенор с усердием вылизывал ухо.
— Никаких вестей от лорда Леонидаса? — спросила леди Лигоньер так тихо, что все остальные продолжили с интересом слушать, как миссис Ньютон рассказывает о своей очередной победе на любовном фронте.
Виола покачала головой. С момента бурной ссоры с ее любовником прошло уже три дня, и, послушный ее приказу, он не возвращался.
— Даже букета цветов не прислал. Хотя его лакеи продолжают являться на службу с завидной пунктуальностью.
Подруга прищурила глаза.
— Он дает тебе время по нему соскучиться, хитроумный демон. И, судя по твоему бледному виду, эта тактика работает. Ты действительно хотела бы его вернуть?
Виола почувствовала, как ее сердце сжалось сильнее, а на глаза выступили слезы. Она поспешно заморгала, чтобы прогнать их.
— Хоть я прекрасно понимаю, что следовало ликовать, потому что я от него избавилась, меня это нисколько не радует.
— Тогда предприми что-нибудь! — громко посоветовала леди Харрингтон через половину комнаты. — От вас, юные особы, меня порой просто тошнит. В мое время мы не были слишком упрямыми или робкими, чтобы добиваться того, что нам нужно.
Леди Лигоньер прижала ладонь к губам, словно девочка, которую гувернантка поймала на каком-то проступке.
— И забери с собой Пенелопу. Вы вдвоем должны вполне справиться с тем, чтобы придумать план нападения.
Графиня махнула рукой, отпуская их, а сама снова повернулась к леди Гросвенор. Леди Лигоньер встала и стащила Виолу с кушетки.
— Давай уйдем, пока она не остановила нас, чтобы узнать все детали хитроумного плана.
Виола вышла следом за подругой в холл, где они остановились перед зеркалом, проверяя свой внешний вид. Пен поплелась следом, и мопс тут же попытался увязаться за ней, но леди Гросвенор позвала его обратно.
На тротуаре леди Лигоньер взяла Виолу под руку, и они неторопливо двинулись по улице в сопровождении Пен и одного из лакеев Лео. Их начала обгонять карета, запряженная парой идущих медленной рысью коней.
Внезапно лакей выругался, а Пен зарычала, заставив Виолу резко обернуться. Бывший солдат сражался с навалившимися на него двумя мужчинами во фраках явно не по фигуре. Собака не медля вступила в бой, заставив одного из нападавших от неожиданности разжать руки.
Тут кто-то подхватил ее сзади. Леди Лигоньер пронзительно закричала, цепляясь за подругу. Напавший оттолкнул ее с такой силой, что та упала, и втащил Виолу в карету.
От мужчины, прижавшего ее к сиденью, разило навозом и потом. Одной грязной рукой он стиснул ей запястья с такой силой, что кости захрустели, а другой зажал ей рот.
Крики и ругань усилились, когда карета поехала быстрее. Вскоре призывы о помощи уже стихли в отдалении.
— Купер, миссис Уэдон никуда не денется. Можешь теперь ее отпустить.
Ей перестали зажимать рот и освободили руки. Виола вытерла губы тыльной стороной перчатки, ощущая, что к горлу у нее подступает тошнота.
На мужчине, обладавшем бархатным голосом, фрак сидел просто идеально. Луч света проник сквозь занавешенное окно кареты и упал на него, отразившись от сверкающих пуговиц, и Виола чуть не рассмеялась. Фрак был сшит из синего бархата с желтыми леопардовыми пятнами. Ну и сочетание! Его спокойствие совершенно не соответствовало его поступку — похищению дамы, — говорило о его злонамеренности не менее красноречиво, чем его нелепый наряд, о желании считаться щеголем.
В полутемной карете она смогла разглядеть только то, что этот человек не молод — ему около сорока лет, если не больше. Она была совершенно уверена, что никогда прежде его не видела. Виола отодвинулась в самый угол кареты, не желая прикасаться ни к нему, ни к его слуге.
Паника мешала ей дышать и больно сжимала сердце. В карете совсем не было воздуха — ощущались только вонь конюшни и тяжелый запах мужского одеколона. Она открыла рот, но ее тут же схватили за руку.
Незнакомец улыбнулся — и у нее по всему телу побежали мурашки.
— Я бы не советовал дергаться, миледи. Если вы закричите, Куперу приказано заставить вас замолчать любым способом. Поняли, милочка? Сидите тихо и ведите себя хорошо. Дольше проживете.
Странная суматоха в холле заставила Лео насторожиться. Что-то громко проговорил дворецкий, а потом дверь резко распахнулась. Его сестра оторвала взгляд от газеты и повернулась к ней.
Леди Лигоньер, без шляпы и со встрепанными волосами, в грязном и порванном платье, быстро прошла в комнату бесцеремонно оттолкнув слугу. Пожилой дворецкий недовольно захлопнул за ней дверь. У Лео отчаянно забилось сердце. Произошло нечто ужасное.
— Милорд, ваш кузен…
Она заметила Бо и резко оборвала фразу.
— Полагаю, леди Боадицея не умрет, если в доме нашей матери прозвучит имя миссис Уэдон.
Леди Лигоньер негодующе посмотрела на него.
— Ладно. Ваш чертов кузен похитил мою подругу, милорд. И я желаю знать, что вы намерены в связи с этим предпринять.
— Вы сами его видели? — спросила Бо.
Газета выпала у нее из рук, попав одним концом в чашку кофе, и темное пятно стало расплываться по жадно впитывающей жидкость бумаге.
— Нет, миледи. — Леди Лигоньер пригладила волосы и гордо выпрямилась. — Но на мужчине, сидевшем в карете, был синий фрак с желтыми пятнами. Это мог быть только он, я уверена.
Его сестра судорожно вздохнула. Чарлз страшно гордился этим фраком. Он купил его в Париже незадолго до смерти их деда. Как это на него похоже — выделиться любым способом!
— Вы видели, куда ее увезли?
Леди Лигоньер покачала головой:
— Нет. Но ваш лакей и собака Виолы побежали следом. Он передал, чтобы вы дожидались его в «Рыжем льве».
— Благодарю вас, миледи. Бо, ты распорядишься, чтобы нашли наемную карету и отвезли леди Лигоньер домой?
Лео быстро поцеловал сестру в лоб и бросился наверх — надеть уличный костюм. Чтобы собрать членов Лиги, ему придется разослать слуг по всему Лондону.
Когда он добрался до «Рыжего льва», его там уже дожидались Сэндисон и Тейн. Девир и де Мулен появились почти сразу же. Другие члены Лиги, мирно попивавшие кофе, при виде явной суматохи насторожились.
Лакей его отца ворвался в зал, сжимая в руке сорванный с головы парик. Он тяжело дышал, и его темная кожа блестела от пота, который успел пропитать даже воротник. Один чулок у него спустился до щиколотки, губа была разбита до крови и опухла.
