вполне реальный шанс найти Кая. — Я знаю, что они отправляют Отклоненных туда, — говорю я тихо. — Но я хочу знать
Он трясет головой.
Он не хочет сказать или не может? — У меня есть еще кое-что.
Я разворачиваюсь таким образом, чтобы ни Ксандер, ни чиновник не увидели мои руки, и роюсь в сумочке. Мои пальцы поглаживают одновременно поверхность компаса и фольгу таблеток, и я задумываюсь.
У меня кружится голова, и, смутившись, я вспоминаю тот день, когда пришлось сортировать Кая. Горячий пар в помещении, пот, боль от необходимости сделать выбор давят на меня…
Я собираюсь с мыслями и тянусь в сумочку, вытаскивая предмет для торговли. Поднимаю его достаточно высоко, чтобы мужчина увидел, стараясь, чтобы руки не тряслись, убеждая себя, что
Мужчина улыбается и кивает мне.
— Да, — произносит он. — Эта вещь имеет свою цену. Но то, о чем ты просишь, может занять дни, а то и недели.
— У меня есть в запасе только этот вечер.
Прежде, чем я успеваю сказать еще что-то, мужчина берет товар из моих рук. — Куда вы собираетесь пойти дальше?
— В музыкальный зал, — отвечаю.
— Когда будешь уходить оттуда, проверь под сиденьем, — шепчет он. — Сделаю все, что в моих силах. — Лампы над нами начинают тускнеть. Как и его глаза; а потом прежним бесцветным голосом он объявляет: — Мы закрываемся. Пожалуйста, все на выход.
Во время прослушивания музыки Ксандер наклоняется ко мне. — Тебе удалось достать то, что ты хотела? — его голос низкий и глубокий, а его дыхание щекочет мне шею. Чиновник неподвижно смотрит вперед, сидя по другую сторону от Ксандера. Он уделяет все внимание музыке, сжимая пальцами подлокотники своего кресла.
— Пока еще не знаю, — отвечаю я. Архивист сказал поглядеть под креслом после того, как сеанс закончится, но у меня возникает соблазн сделать это раньше. — Спасибо, что помог.
— Я всегда помогал тебе, — говорит Ксандер.
— Я знаю, — подтверждаю я и вспоминаю те подарки, которые он дарил мне: картина, синие таблетки, аккуратно сложенные в контейнере. И даже компас, подарок от Кая, сберег для меня Ксандер, в тот день, когда в Городке забирали Артефакты.
— Но ты не все знаешь обо мне, — продолжает Ксандер. Его лицо искажает вредная усмешка.
Я смотрю на его руку, обнимающую меня, на большой палец, поглаживающий мою кожу, и перевожу взгляд на его глаза. Хотя он все еще улыбается, но выражение лица уже более серьезное.
— Нет, — соглашаюсь я. — Не все. Он крепче прижимает меня к себе. Музыка Общества играет и окружает нас повсюду, но наши мысли все равно остаются только нашими.
Поднимаясь с места, я обшариваю рукой под креслом. Там что-то есть — свернутый лист бумаги, который легко вынимается, как только я начинаю тянуть. Хотя мне и не терпится взглянуть, но вместо этого я прячу находку в карман, спрашивая себя, что же там такое, на что я сторговалась.
Чиновник провожает нас до главного зала лагеря. Войдя внутрь, он оглядывается кругом, на длинные столы и на одиноко стоящий огромный порт, и в его взгляде, обращенном на меня, я замечаю нечто вроде сожаления. Я вздергиваю подбородок.
— У вас есть десять минут, чтобы попрощаться, — говорит чиновник. Здесь, в лагере, его голос звучит резче, чем раньше. Он достает свой датапод и кивает офицеру, который ждет, чтобы проводить меня в комнату.
Мы с Ксандером одновременно глубоко вздыхаем и тут же заливаемся смехом. Мне нравится, как он звучит, эхом разносясь по практически пустому залу.
— Интересно, на что он так долго пялился? — спрашиваю Ксандера, кивком указывая на чиновника.
— На экран истории Обручений, — тихо отвечает Ксандер. Он так на меня смотрит, как будто я должна что-то понять из этого, но до меня не доходит. За чиновником я особо не следила тогда.
— Девять минут, — говорит он, не поднимая глаз.
— Я до сих пор не могу поверить, что они разрешили тебе приехать, — говорю я Ксандеру. — Но очень рада, что они сделали это.
— Время было выбрано удачно, — отвечает Ксандер. — Я покидаю Орию. И всего лишь проезжаю мимо Таны на пути к провинции Камас.
— Я получил свое окончательное место работы, — говорит Ксандер. — Оно находится в Центре Общества. Как и твое. Но они хотят, чтобы сначала я приобрел опыт в Приграничных провинциях.
— Зачем? — приглушенно спрашиваю я.
Тон Ксандера звучит успокаивающе. — Есть вещи, которым я смогу научиться только там и нигде больше, для назначения на должность.
— А потом в Центр, — заканчиваю за него. Представление о работе Ксандера в Центре кажется правильным и завершенным. Конечно же, он должен принадлежать столице Общества. И конечно, они разглядят его потенциал и переведут туда. — Теперь ты действительно покидаешь меня.
На мгновение, на его лице промелькнула вспышка гнева. — Ты хоть представляешь, каково это уезжать?
— Конечно, — язвительно отвечаю.
— Нет, — отвечает он. — Это не та же самая ситуация, когда Кай покидал тебя. Он не хотел уезжать. Знаешь ли ты, что означает для кого-то, покинуть тебя по собственной воле?
— Но у меня не было выбора! Места работы выбрали за нас.
Ксандер шумно вздыхает. — Ты, по-прежнему, ничего не понимаешь, — говорит он. — Ты бросила меня еще до того, как уехала из Ории. — Он кидает взгляд на чиновника и опять смотрит на меня, с серьезным выражением в синих глазах. А он изменился, с тех пор как я видела его в последний раз, стал жестче и осторожнее.
Больше похожим на Кая.
Теперь я понимала, что он имеет в виду, говоря «покинула». Для Ксандера я была потеряна, когда выбрала Кая.
Ксандер смотрит на наши руки, все еще сцепленные вместе.
Я прослеживаю глазами направление его взгляда. Его рука сильная, с грубыми суставами на пальцах. Он не умеет писать этими руками, но они проворны и точны в обращении с карточками и в играх. Физический контакт, пусть и не с Каем, но все же с тем, кого я люблю. Я держусь за него так, будто не отпущу никогда, и какая-то частичка меня вовсе не желает отпускать.
Воздух в главном зале кажется прохладным, и я поеживаюсь. Как назвать это время года: поздней осенью? Ранней зимой? Не могу сказать точно. Общество, с его дополнительными урожаями, размыло грань между сезонами, когда нужно сеять и собирать урожай, а когда дать земле отдохнуть. Ксандер освобождает
