самую верхушку плато и написать что-нибудь на память о восхождении парней-приманок.
Потому что сейчас уже ничего не напоминает о том, что они побывали там. Снег растаял прежде, чем на нем остался хоть один след от их ботинок. Их жизни оборвались до того, как они успели узнать, кем были на самом деле.
— Как думаешь, тот парень счастливчик? — спрашиваю я Вика. — Тот, что умер в лагере, перед тем, как мы пришли в деревню?
— Счастливчик, — соглашается Вик, но так, словно не понимает, что означает это слово. Скорее всего, он и не знает. Счастье — это совсем не то слово, которое одобряет Общество. И это не то, что мы испытываем, находясь здесь.
Наша первая ночь в деревне ознаменовалась обстрелом. Мы метались в поисках укрытия. Несколько парней выбежали на улицу с оружием в руках и стреляли в небо. Мы с Виком и еще двумя парнями засели в одном из домов. Я не могу вспомнить их имен, они уже мертвы.
— Почему ты не выбегаешь на улицу, чтобы попробовать отстреляться? — спросил меня Вик тогда. Мы особо не разговаривали с ним с тех пор, как бросили того парня в реке.
— Не вижу в этом смысла, — сказал я. — Наши боеприпасы не настоящие.
Я опустил на землю рядом с собой стандартно сделанное оружие.
Вик следом сделал то же самое. — Давно ты об этом знаешь?
— Как только они выдали их нам, когда мы направлялись сюда, — ответил я. — А ты?
— Та же история, — отозвался Вик. — И мы обязаны сказать об этом остальным.
— Я знаю, — согласился я с ним. — Я сглупил, думая, что у нас есть еще немного времени в запасе.
— Время, — повторил Вик, — это как раз то, чего у нас нет.
Снаружи взорвался мир, и кто-то опять начал кричать.
— Хотел бы я иметь оружие, которое стреляет, — произнес Вик. — Я бы взорвал каждого, кто сидит на этих воздушных кораблях. И они разлетелись бы на частицы, как фейерверк.
— Ну, всё, хватит, — говорит, наконец, Вик, сворачивая свой защитный плащ в плотный серебристый сверток. — Нам лучше вернуться к работе.
— Удивляюсь, почему они не снабдили нас хотя бы синими таблетками, — спрашиваю я. — Тогда бы им не пришлось заморачиваться с едой для нас.
Вик смотрит на меня, как на сумасшедшего. — Разве ты не знаешь?
— Что именно? — спрашиваю в ответ.
— Синие таблетки не спасают тебя. Они парализуют. Если ты примешь одну, то станешь вялым и будешь валяться без движения, пока кто-нибудь не найдет тебя или ты сам не умрешь в ожидании. А две таблетки вырубят тебя напрочь.
Я трясу головой и гляжу прямо в небо, но ничего не пытаюсь отыскать там. Лишь смотрю на его синеву. Подняв руку, я прикрываюсь от солнца, чтобы лучше видеть небо. На нем нет ни облачка.
— Прости, — говорит Вик, — Но это правда.
Я бросаю на него взгляд. Мне кажется, что я вижу беспокойство на его грубом, словно высеченном из камня, лице. Все это выглядит настолько нелепо, что я начинаю громко смеяться, и Вик подхватывает за мной. — Я должен был знать про это, — говорю я сквозь смех. — Если что-то случится с Обществом, им не захочется, чтобы другие продолжали жить без них.
Несколько часов спустя мы слышим сигнал, раздающийся из мини-порта, который носит с собой Вик. Вынув его из ременной петли, он проверяет экран. Вик — единственный из приманок, у кого есть мини- порт — приспособление, примерно такого же размера, как и датапод. Но мини-порты, все же, можно использовать для связи. А датапод всего лишь хранит записанную информацию. Вик почти всегда носит мини-порт с собой, но и сейчас, и прежде — когда он рассказывал новичкам-приманкам правду о деревне и оружии — время от времени прячет его где-нибудь в укромном месте.
Мы почти уверены, что Общество отслеживает наши перемещения с помощью мини-порта. Нам только неизвестно, могут ли они слышать нас через него так же, как через большие порты. Вик думает, что да. Он уверен — Общество постоянно прослушивает нас. А мне кажется, что им все равно.
— Чего они хотят? — спрашиваю я Вика, в то время как он читает сообщение на экране.
— «Мы летим», — цитирует он.
Мы идем по направлению к кораблям, которые бесшумно приземляются на окраине деревни; остальные парни двигаются следом за нами. Офицеры действуют, как всегда, торопливо. Они не любят долго находиться в отдаленных деревнях. И я даже не уверен, из-за нас это или из-за Врага. Интересно бы знать, кто, по их мнению, представляет для Общества бо́льшую угрозу.
Ответственный за этот полет офицер достаточно молод, и все же он напоминает мне другого, того, который тренировал нас на том холме в Ории. Всем своим обликом он, как будто, вопрошает:
— Итак, — произносит он, поглядывая на нас с корабля. — На вершине плато. Что это было? Что произошло там? Если бы вы все оставались в деревне, то несчастных случаев не происходило бы так много.
— Этим утром там выпал снег, и ребята захотели подняться и собрать его, — отвечаю я. — Нас постоянно мучает жажда.
— И вы утверждаете, что это единственная причина, по которой они пошли туда?
— У нас не бывает много причин для любых действий, — говорит Вик. — Голод. Жажда. Нежелание умирать. Вот и всё. Выбирайте из двух оставшихся вариантов, если не верите нам.
— Может быть, они поднялись на плато, чтобы поглядеть на виды сверху? — предполагает офицер.
Вик смеется, и это звучит не очень приятно. — Где их замена?
— Там, на борту корабля, — отвечает офицер. — Мы собираемся переправить вас в новую деревню и снабдить бо́льшим количеством запасов.
— И воды побольше, — добавляет Вик. Он безоружен и находится во власти офицера, но голос звучит так, как будто это он здесь отдает приказы. Офицер улыбается. Хоть Общество это не человек, но люди, работающие на него — временами, да.
— И больше воды, — соглашается офицер.
Когда мы с Виком, наконец, видим эту замену на воздушном корабле, то чертыхаемся сквозь зубы. Они, оказывается, гораздо моложе нас, совсем мальчишки. Лет по тринадцать-четырнадцать. Их глаза широко распахнуты. Они напуганы. Один из них, по виду самый младший, напоминает мне Брэма, брата Кассии. Он более смуглый, чем Брэм, темнее даже, чем я, но глаза такие же яркие, как у Брэма. И волосы его, наверно, были такими же курчавыми, пока их не подстригли.
— Похоже, у Общества уже заканчиваются тела, — вполголоса говорю я Вику.
— Может быть, таков их план, — отвечает он.
Мы оба понимаем, что Общество жаждет уничтожить Отклоненных. Это объясняет, почему они сбрасывают нас сюда, в отдаленные районы. И почему нам не дают возможности обороняться. И есть еще один вопрос, на который я не могу ответить:
Наш полет проходит вслепую. В воздушном корабле нет окон, за исключением кабины пилотов.
Поэтому я понял, куда мы прилетели, только тогда, когда спустились с корабля на землю.
Я не знаю, какая именно это деревня, но местность кажется знакомой. Ландшафт, который окружает нас — оранжевый песок, красные скалы, желтая трава и деревья, которые были зелеными этим летом. Подобные пейзажи встречаются повсюду в Отдаленных провинциях. Но я абсолютно уверен в том, где нахожусь, потому что вижу доказательство перед собой.
