Пощады не будет

после того, как он умер у нее на глазах. Даже после всех этих столетий Сэм все еще хотела вернуть его. Все еще тосковала по нему. По тому, как он пах. Ощущался. Целовался…

«О, Боже, Иоль…»

Как он мог умереть?

Дев нахмурился, увидев ужас в темных глазах Сэм. Словно она оживила в памяти кошмар.

— Ты в порядке, детка? — он потянулся, чтобы коснуться ее.

Она мгновенно отпрянула:

— Ты должен уйти.

— Хорошо, но…

— Немедленно! — рявкнула она.

Дев, сдаваясь, поднял руки:

— Прекрасно. Но если я тебе понадоблюсь…

— Не понадобишься. А теперь убирайся.

Ее тон задел его до глубины души, и он изо всех сил пытался не ответить ей тем же. Не знай он, что ее одолели болезненные воспоминания, то так бы и поступил. Но он не будет таким черствым. Дев не был из тех, кто бьет лежачего.

Если и была в жизни вещь, которую он понимал, так это скрытая боль. Эта сокровенная часть души болела так сильно, что могла лишь наброситься на кого-то достаточно неудачливого, чтобы оказаться под рукой, когда страдания вырывались из-под контроля.

«Все-таки это была встреча ради секса». Дев не понимал, почему эта мысль ранила его. Он чувствовал себя использованным. Как странно.

Не важно. Он не собирался сидеть здесь и упрашивать. Это было не в его характере.

Сэм видела, как Дев исчез из ее постели. Часть нее хотела позвать его обратно и извиниться. Другая же хотела вернуться в ту ночь, когда умер Иоль, и остаться мертвой вместо того, чтобы заключать сделку с Артемидой.

Да, это дало ей возможность отомстить тем, кто убил ее любимых. Но ее семья по-прежнему мертва. А вечность без них была невыносимой. Их страдания закончились. Ее длились бесконечно. Не было надежды, что им когда-либо наступит конец, и именно это сделало ее Спутницей Войны. Гнев и ярость, вспыхнувшие из-за несправедливости всего этого, просили подобие утешения, которого не было совсем.

«Не доверяй никому. Даже своей крови».

В конце концов, у каждого есть своя цена, и за нужную сумму человек может предать даже тех, кого любит больше всего. Сурово, зато честно.

Дев был хорошим развлечением на несколько часов. Теперь пришло время настоящей работы, и он не был частью ее мира. Ее жизнь — ее работа. Она не желала какой-либо эмоциональной привязанности. Не хотела быть нормальной или в чем-то похожей на других людей.

Она была Спутницей до глубины своей души.

«A fronte praecipitium a tergo lupi.

Age. Fac ut gaudeam».

«Между молотом и наковальней.

Вперед. Порадуй меня». Перевод свободный, но смысл тот же. Загнанные в угол Спутники сражались до смерти. Никто не связывался с ними.

Они были настоящими машинами для убийства. Настоящими защитниками мира. Она выстоит и будет бороться.

Одна навечно. До конца своих дней.

— либо со щитом, либо на нем.

Эти слова резонировали глубоко внутри нее, когда она пошла в душ. Но позволив мыслям свободно блуждать, Сэм поняла, что появился новый враг. Более смертоносный, чем те, с которыми они сталкивались прежде.

И он придет за ней.

События обещают быть кровавыми, и она будет в самом центре происходящего.

ГЛАВА 4

— У нас проблема.

Сидя в своем кабинете в кожаном кресле перед камином, Страйкер оторвался от книги, чтобы посмотреть на стоящего перед ним нового главнокомандующего и своего заместителя. Ему не нравилось, чтобы солдаты появлялись здесь без предупреждения. Не будь это его дочь, так похожая на свою мать, которую он любил больше всего на свете, Страйкер убил бы ее за это вторжение.

Разозлившись на нее, он медленно перевернул страницу, прежде чем ответить на ее эмоциональную вспышку:

— У меня нет никакой проблемы, Медея. Поделишься своей?

С раздражением, превратившим прекрасные черты ее лица в свирепую маску, Медея яростно взглянула на него, — еще одна особенность, доставшаяся ей от пылкой матери:

— Помнишь сбежавшего с вечеринки демона, на котором Фрикс опробовал твою последнюю игрушку? Отсюда он отправился в «Санктуарий», где взорвался, покрыв собой одного из медведей.

Ему пришлось сдержаться, чтобы не улыбнуться. Жаль пропускать такое зрелище — медведь, облитый внутренностями демона. Это наверняка было весело.

— И какое отношение это имеет ко мне?

— Теперь Темные Охотники не только знают, что мы разгуливаем при свете дня, а еще и уверены в этом. Небезызвестная кошка выбралась из мешка и принялась опрокидывать все, что касалось твоих тщательно продуманных планов… Отец.

На самом деле неприятность, и она породила у него желание вырвать чье-нибудь сердце. К счастью для Медеи, он любил ее достаточно, чтобы не поддаться этому порыву.

На данный момент.

Страйкер проклинал их потерянное преимущество перед врагами. Этого они действительно не могли себе позволить.

— И откуда ты это знаешь?

— У меня есть шпион в клубе, который слышал, как медведи с волками об этом разговаривают. Поздравляю, отец. Нас официально поимели.

— У тебя шпион в «Санктуарии»? — спросил он, проигнорировав ее сарказм. Напористость и изобретательность девушки впечатляли. И это только одна из причин, почему он заменил ею Дэвина. Тот ни слова не сказал о замене. Само собой, у него не было иного выбора, кроме как жить с этим.

В противном случае Страйкер убил бы его за то, что тот осмелился возразить. Хотя, по правде говоря, казалось, что Дэвин испытывает облегчение, будучи отстраненным от командования. Но это не имело значения.

— У меня много друзей в злачных местах, — ответила Медея, скрестив на груди руки и послав ему взгляд, определенно унаследованный от обычно резкой матери. — Как и родственников.

И он очень этим гордился, даже несмотря на откровенный стеб. Еще одна причина, по которой он повысил ее. У него не возникало впечатления, что она вот-вот наделает в штаны, как это было на каждой аудиенции с Дэвином.

— Хорошая девочка. Этот шпион сказал еще что-нибудь, относящееся к делу?

— Жена Ашерона на третьем месяце беременности.

Страйкер замер, когда ярость охватила его. Одной из ее причин была зависть, простая и неприкрытая. Несправедливо, что Ашерон мог иметь детей, когда Страйкер и его собратья даймоны были