Никто, кроме меня.
На дог-шоу, помимо собственно шоу, можно найти немало интересного — например, товары для собаководов, картины и поделки разной степени бездарности, а также тематические палатки, устроенные организаторами и собачниками-добровольцами. Прогулявшись по парку, я нашел палатки, посвященные кламбер-спаниелям, Городскому клубу собаководства и, к своему огромному удивлению, бернским зенненхундам.
В последней я обнаружил двух женщин, двух собак и покосившийся ломберный столик, на котором лежали отпечатанные на дешевом принтере цветные листовки. Собаки оказались очаровательными, изящными суками с блестящей шерстью и ласковыми улыбками. Увы, того же нельзя было сказать об их хозяйках — дамах среднего возраста с тусклыми, коротко стриженными кудрявыми волосами и в блузках с цветочным узором, на которых словно стоял штамп «Куплено на распродаже». На лицах обеих дам читалось, что они пользуются уважением у своих псов.
Одна из них оказалась легендой — заводчиком многочисленных чемпионов, чьи щенки в девяностых пользовались бешеным спросом. Ее звали Лилиан Остермиллер, и месяц назад АКС признал ее Собаководом года в группе служебных собак.
Стоило мне подвести Холу к маленькому вольеру, где сидели суки, как она просунула нос через прутья и расцеловалась с кузинами. Ее морда приняла выражение экстаза (обычное для нее), голова лихорадочно задергалась вверх-вниз, будто я только что спросил, не хочет ли она потанцевать.
— Они всегда узнают других зенненхундов, — объяснила Лилиан. В ее отрывистой четкой речи явно проскальзывал немецкий акцент. — У меня был кобель, который облаивал сук любой другой породы, но при виде зенненхунда становился ангелом.
— Прекрасно его понимаю.
— Да она красавица, — сказала Лилиан, осмотрев Холу. — Настоящее чудо.
— Это не чудо, а кошмар, — возразил я. — Мы все перепробовали. Как горох об стену. Я уже не знаю, что делать. Она всегда была такой. В детстве ее братья и сестры спокойно сидели в вольере, а она носилась как укушенная.
— Кто вам ее выбрал?
— Заводчик.
Лилиан понимающе кивнула.
— Знаете, — доброжелательно начала она, — мы всегда можем отличить почерк профана.
— Это я профан, — ответил я.
Пока я предавался самобичеванию, легендарная Дрессировщица наблюдала за общением Холы с подругами.
— Мне нравится эта собака, — наконец сказала она. — Псы, напоминающие диванные подушки, невыносимо скучны. А в этой чувствуется личность. Она любознательна. По мне, это лучший тип собак.
Я в изумлении слушал, как Собаковод года нахваливает моего домашнего монстра. Но в настоящий нокаут я отправился, когда она произнесла:
— Ее проблема заключается в интеллекте. У вас
На всякий случай я опустил глаза, проверяя, не подменили ли мне пса.
Мы с Холой и Кларком прогуливались в парке для собак Джемми-ран. В порядке исключения я спустил свое бедствие с поводка. Хола самозабвенно носилась по траве, и я, беседуя с Кларком, старался не сводить с нее глаз.
— Согласен, — вдруг сказал Кларк.
— С чем?
— Ну, с твоей идеей. Она действительна хороша. Можно сказать, лучшая твоя идея в этом месяце.
— Какая?
— Готовить Холу к тесту «Собака — хороший гражданин».
— Это была твоя идея.
— Серьезно? Какой я молодец.
Тем временем Хола принялась задирать йоркширского терьера; собаки закрутились на месте, как пушистое двухголовое торнадо.
— Она не сможет, — сказал я. — Это нереально.
— Она — сможет. Я больше беспокоюсь о тебе.
— Ну нет. В этой цепи слабое звено — не я.
— Именно ты. Вы с Холой друг другу не подходите.
Я не успел придумать достойного опровержения этой клевете, потому что был вынужден броситься в центр торнадо, чтобы оттащить Холу от малыша. У терьера был такой ликующий вид, будто он только что получил награду от мэра. Хола привалилась к моей ноге, тяжело дыша.
— Слушай, — сказал Кларк. — Вот тебе мой совет. Вы должны сдать СХГ ради Глории. Чтобы доказать ей.
— Доказать что? Что я псих?
— Нет, — ответил Кларк, кладя руку мне на плечо. — Что ты здоров.
11
Тест
В 1989 году вице-президент Американского клуба собаководства Джеймс Дирингер направил во все собачьи клубы письмо, призванное объяснить смысл только что введенного теста «Собака — хороший гражданин». В письме говорилось: «Эта программа создана как ответ предубеждению против собак, которое, к сожалению, широко распространилось в последние годы».
СХГ стал первой сертифицированной программой клуба, протянувшей, образно выражаясь, лапу беспородным псам: теперь их называли «собаками смешанной породы», а не дворнягами. По замыслу Дирингера, тест должен был учитывать только хорошие манеры животного и ответственное поведение хозяина.
В раннем видео, выпущенном в поддержку СХГ, цель теста обозначалась предельно четко: «Воспитать собаку, которая сделает счастливым своего хозяина и не сделает несчастным кого-либо еще».
Идея собачьего теста, который популяризировал бы обычную дрессировку, а не подготовку к закрытым чемпионатам, возникла у АКС еще в семидесятых годах. Члены Американского общества по изучению темперамента у собак параллельно разрабатывали тест, который определял бы темперамент щенков. Собачники боялись, что из-за нескольких неприятных инцидентов, вызвавших шумиху в прессе, правительство может ужесточить законы о содержании их питомцев. Герм Дэвид из журнала «Мир собак» посвятил ряд статей проблеме домашних псов, живущих в крупных городах. Он же и обрисовал в общих чертах в начале восьмидесятых будущую программу.
Первоначальную концепцию теста разработал специальный комитет, в который вошли Джеймс Дирингер, Боб Селф из журнала «Фронт энд Финиш» и Уолли Кодис от АКС. Пилотная версия была запущена в 1989 году при поддержке Санкостского собачьего клуба в Данидине, штат Флорида. Параллельно СХГ опробовали в Таллахасском полицейском управлении К-9, клубе чистокровных ротвейлеров и Охлоконийском клубе, где занимаются псами смешанных пород. Все полицейские псы сдали СХГ с легкостью, выдрессированные ротвейлеры также показали прекрасный результат, а вот треть дворняг с треском провалились.
По результатам пилотной версии в тест были внесены некоторые изменения. Первые три пункта поменяли местами, придав им более логичную последовательность: «Реакция на незнакомца», «Реакции на
