— Ты не представляешь, как трудно мне было сдерживать желание сегодня утром, когда я вытирал тебя, — сказал он, снимая с вешалки полотенце.
Ванесса стояла перед ним совершенно нагая, мокрая и растерянная.
— Я… я не понимаю…
— Хочешь сказать, что ты была так зла на меня и так напугана крокодилом, что не заметила этого? — поддразнил ее он.
— Не заметила, — призналась она. — И потом, ты ведь сам сказал, что холодная вода оказывает на тебя отрезвляющее действие!
Он промокнул полотенцем ее плечи и спину.
— Если ты сама не осознаешь своей привлекательности, то это не значит, что ее не замечают другие.
Ванесса закрыла глаза, наслаждаясь мягкими прикосновениями его рук, и сказала:
— Подожди.
Эдвард замер, удерживая полотенце на ее бедрах. Она подняла ресницы, и в глубине ее синих глаз мелькнули озорные огоньки.
— А сейчас ты тоже возбужден?
— Еще как! — выдохнул он. — Если ты сию минуту не пригласишь меня в постель, я возьму тебя прямо здесь.
— Так за чем дело стало?
Эдвард бросил полотенце на пол, провел ладонями вверх по ее животу и мягко обхватил груди.
— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он.
— Вот теперь идем в постель! — скомандовала Ванесса и потащила его из ванной.
7
Примерно через час они вместе приняли душ. Ванесса высушила волосы феном, а Эдвард вытер свои полотенцем, и теперь они торчали в разные стороны. Она протянула руку и провела по ним пальцами, как бы расчесывая. Эдвард повернул голову и поцеловал ее в ладонь.
— И как тебе? — спросил он.
— Мы ведь, кажется, решили, что не будем говорить об этом, — лукаво заметила Ванесса.
— То было утром, — возразил он, — а сейчас уже вечер…
Она приложила пальцы к его губам, заставляя замолчать.
— Я знаю, о чем ты хочешь узнать. — Прикрыв глаза, Ванесса вызывала в памяти упоительные минуты страсти. — Это было дивно.
Эдвард привлек ее к себе и поцеловал с какой-то особой нежностью.
— Знаешь, я не смог бы сказать об этом лучше.
— Тогда, может быть, ты пойдешь упражняться в риторике, а я займусь ужином? Яичница с беконом тебя устроит? — предложила она.
— Вполне. Это блюдо, кажется, можно приготовить быстро? — рассмеялся он.
Ванесса приготовила на ужин не только яичницу с беконом, но еще и поджарила картошку. Когда все было готово, она поставила тарелки на поднос, взяла бутылку с томатным соусом и прошла в гостиную.
Эдвард сидел в кресле и просматривал записи в своем блокноте. Увидев Ванессу с подносом в руках, он воскликнул:
— Боже мой! Жареная картошка с томатным соусом!
— Я решила сделать тебе приятное, — пояснила Ванесса и поставила поднос на журнальный столик.
— Не думал, что ты так быстро выучишь мои вкусы, — сказал он, усаживая ее к себе на колени.
— Это не так сложно. Я еще никогда не встречала человека, который поливал бы жареную картошку томатным соусом. Может быть, это не самый изысканный ужин, но давай все-таки сядем за стол, пока все не остыло.
— Да, ты права. Я умираю с голоду, — признался Эдвард, помогая ей подняться, а потом встал сам и наполнил свою тарелку.
Ванесса рассмеялась.
— По-моему, ты сейчас съел бы все, что угодно.
— Ошибаешься, — возразил он, поливая картошку томатным соусом. — Если бы из тех же самых продуктов приготовила ужин Лесли, я вряд ли осилил бы и половину порции.
— Может быть, Джону тоже не нравилось, что она плохо готовит? — посерьезнев, предположила Ванесса. — Тогда у них еще есть шанс восстановить отношения.
— Не думаю, чтобы все объяснялось так просто. Но я не против, чтобы моя кузина взяла у тебя несколько уроков кулинарии. Ты отлично готовишь. Я уж не говорю о других твоих достоинствах…
— Пожалуй, я начинаю понимать, почему женщины так льнут к тебе, — лукаво заметила Ванесса. — Мне иногда кажется, что при желании ты смог бы очаровать даже березовую дубину.
— Да, наверное. Но только при условии, что она не направлена против меня, — вдруг посерьезнев, сказал он.
Они успели сделать лишь по глотку кофе, когда за окном послышался стук копыт и громкое ржание, а потом по крыльцу протопали сапоги. Эдвард и Ванесса поспешно выскочили на веранду.
— Одному из пастухов срочно требуется медицинская помощь, — сбивчиво объяснил им незнакомый мужчина. — Его лошадь испугалась змеи и сбросила седока на землю. Похоже, он сломал ногу. У вас, кажется, есть вертолет? Его нужно срочно отправить в больницу.
— Боюсь, это невозможно, — задумчиво сказал Эдвард, — в кабине слишком мало места. Но в любом случае я прилечу туда. Где это?
— В восьми милях отсюда, у Кривой балки. Там жгут костры, так что вы сразу увидите.
— Я тоже полечу, — вмешалась в их разговор Ванесса. — Я конечно, не врач, но все же смогу оказать первую помощь.
— Хорошо, — согласился Эдвард, но потом в его взгляде появилось сомнение. — Вообще-то ты так устала за сегодняшний день…
— Это неважно. Я лечу с тобой.
Они вернулись домой только на рассвете. Всю ночь Ванесса дежурила около пострадавшего. Перелом оказался настолько сложным, что о транспортировке в тесной кабине маленького вертолета не могло быть и речи, и пришлось по рации вызывать помощь, которая прибыла только под утро.
Добравшись до своей постели, Ванесса мгновенно уснула и проспала почти до обеда.
Открыв глаза, она взглядом уперлась в стоящий на тумбочке портрет Кевина. Острая боль пронзила ее сердце, потому что за последние два дня она не только ни разу не вспоминала о нем, но, более того, отдалась другому мужчине, повинуясь физическому влечению, которое было столь сильным, что все остальное просто улетучилось из ее сознания. Даже память о Кевине.
Ванесса села на постели и взяла в руки фотографию в серебряной рамке. Нет, это неправда, решительно сказала она себе. Кевин всегда будет жить в моем сердце, но он не стал бы требовать от меня вечной верности и наверняка благословил бы на новую любовь.
Смахнув слезинку, девушка прижала фотографию к груди, потом печально вздохнула и снова поставила ее на тумбочку.
А ведь Эдвард не говорил мне о любви, вдруг осенило ее. Даже в перспективе. Может быть, это и к лучшему, потому что не связывает нас никакими обязательствами? — задумалась она. К тому же я не девочка, чтобы влюбляться с первого взгляда, как это было с Кевином. С ним мы с самого начала были настроены на одну волну, как две половинки одного целого, и понимали друг друга с полуслова. С Эдвардом
