— Ты выглядишь превосходно, — заверил он, медленно оглядывая ее. — Очень красивая.
Гэбриел со своими широкими плечами умудрился забиться в самый угол, оставив между ними широкое пространство. Но Райэннон все равно почувствовала волну того запаха цитрусовых, который у нее ассоциировался с ним. Это пробудило в ней странное состояние тепла и нежности.
Он спросил ее об отце.
— Кажется… он был доволен. — Отец встретил ее легкой улыбкой. Глаза невинные и пустые. — Персонал очень хороший.
— Наверное, для тебя это некоторая компенсация.
— Да. — Ей так хотелось иметь возможность обо всем рассказать отцу, признаться в двойственном, незнакомом чувстве к Гэбриелу, попросить совета. Она даже пыталась что-то говорить о своей жизни, надеясь, что его несчастный поврежденный ум хоть что-то поймет. Но его редкие ответы не имели никакого смысла. — Я принесла кое-какие эскизы, чтобы ты посмотрел. Покажу их, когда мы сядем.
Он выбрал ресторан, окна которого смотрели на гавань.
Пока они ждали заказанные блюда, Райэннон разрешила ему наполнить бокал бархатистым красным вином, которое он заказал. А сама достала пару набросков.
— Это только идея. Я еще не готова на что-то большее, — объяснила она.
— Понимаю. — Гэбриел обжег ее взглядом. Разглядывая эскизы, он проговорил: — Я никогда не спрашивал, как первый раз ты взялась за мозаику.
— Я только начала работать в лавке бабушки, как уронила довольно красивое блюдо. И оно разбилось так, что не исправить. — Она замолчала, вспоминая. Ее всю трясло, слезы лились не переставая. Какая-то женщина вызвалась помочь. — Одна покупательница предложила сложить осколки в мозаику и показала мне, как это делается. А когда я начала, то уже не могла оторваться.
— Создавать произведение искусства из чего-то красивого, но поврежденного? — Его взгляд стал почти неприятно проницательным. Будто он мог видеть больше, чем она хотела показать.
— Я не всегда пользуюсь обломками, — поспешила возразить она. — Я иногда работаю и со специальными плитками, как классические мастера мозаик. — Она взяла несколько уроков в школе искусств и научилась работать в разных техниках. — Но главное — это не техника, а образ. Вот, например, — оживилась она, — рекламщики вашей компании развивают образ ангела, покровителя и хранителя, закрепляют его в общественном сознании.
— И в таком образе в твоем сознании пребываю я?
— Ты ангел-хранитель. Разве нет?
— Я человек, Райэннон. Не только компания.
— Ты не можешь не накладывать отпечаток своей личности на компанию, которой владеешь, — поспешила она успокоить его.
— Как ты накладываешь на свои мозаики?
— Думаю, что да, — нехотя согласилась она и потянулась за своим бокалом.
— Я должен еще раз посмотреть на украшения вокруг мозаики, которую повесил над дверью, — задумчиво протянул Гэбриел.
Он неудобен, потому что слишком умен. Райэннон так поспешно подняла бокал, что немного вина пролилось на стол.
— Ох, — она огорченно поставила бокал.
Гэбриел взял салфетку и аккуратно вытер ей руку.
— Здесь нужно немного убрать, — спокойно сказал он потом проходившему мимо официанту. Тот вытер стол и ушел. Райэннон сидела, зажав в кулаке салфетку.
— Спасибо за спасение, — пробормотала она.
— Ты не накапала на платье?
— Нет. — Она осторожно положила салфетку на стол. — Прошу прощения.
— За что? Ты никакого вреда не сделала.
— Я чувствую себя такой неуклюжей.
— Ты вовсе не неуклюжая, Райэннон.
Она осторожно подняла свой бокал и допила остатки вина. Потом слизала языком капли с верхней губы. Подняв голову, Райэннон увидела, что он наблюдает за ней.
Когда его взгляд столкнулся с ее, у нее возникло странное чувство, будто время замерло на месте, а все окружающее исчезло. Потом он медленно взял бутылку и снова наполнил ее бокал.
— Что ты думаешь об эскизах? — спросила она, стряхнув странное оцепенение. — Они пока примитивные. Но если тебе понравилась основная идея, я буду работать в этом направлении.
Гэбриел переключил внимание на эскизы. Она приказала себе расслабиться. Помогли вино и блюда, свежие, прекрасно приготовленные и красиво поданные.
— Мне очень нравятся твои идеи, — наконец сказал он. — Но как ты пришла от русской иконы к подобным эскизам? Как идет сам процесс творчества?
Она постаралась объяснить. А когда посмотрела на свой бокал, то с удивлением заметила, что он снова почти пустой.
— Заказать еще бутылку? — спросил Гэбриел, наполнив ее бокал.
— По-моему, не надо. А то я слишком много болтаю.
— Ты не болтаешь, — запротестовал он. Потом отложил в сторону эскизы и стал рассказывать о том, как они недавно доставили пакет команде Красного Креста в зоне войны. Сам Гэбриел, как управляющий директор, оказался вовлеченным в это дело.
— Конечно, вы это сделали безвозмездно? — спросила Райэннон.
— Да, и гордимся этим.
— Ты не только очень успешный, но и добрый человек.
— Так же, как и ты. Я это уважаю.
От его слов ей стало тепло. Правда, она не владеет многомиллионной компанией, но она тоже прошла долгий путь. Райэннон начинала в убогой пригородной лавчонке, где торговали любительскими поделками. Она научилась иметь дело с наглыми торговцами, капризными художниками, агрессивными покупателями. Она никому не уступала и не позволяла командовать собой.
Но она избегала романов с мужчинами. А Гэбриел не оставил сомнений, что движется именно в этом направлении. Для нее это неизвестная территория. И пугающая.
Она вела долгую одинокую эмоциональную битву. И победила. Кошмары остались позади. Сейчас она ведет уравновешенную, организованную жизнь. Но с каждым очередным завоеванием возникает новая проблема, появляются новые демоны.
Может быть, Гэбриел — это тот человек, который поможет ей бороться с ними? Архангел отправит их в преисподнюю и наконец освободит ее?
Она невольно улыбнулась. Интересно, что бы он подумал, услышав о себе такое?
Они выпили кофе. Гэбриел посмотрел на часы.
— Ты не против короткой прогулки?
Она согласилась пройтись после еды по ночному воздуху, прохладному и свежему. Когда они переходили дорогу, он взял ее за руку и уже не отпустил, хотя они снова шли по тротуару.
Райэннон не протестовала. Она вспомнила, как первый раз он коснулся ее. Когда она ушиблась на лестнице, он взял ее руку в свою. Как и тогда, пальцы у него были теплые и сильные. Но хватка не такая крепкая, чтобы она не могла высвободить руку. Райэннон ощущала себя так, будто она парит в воздухе. Может быть, от вина? Обычно она ограничивалась одним, редко двумя бокалами. Сегодня она выпила три, не считая того, который пролила. А это означает, что Гэбриел выпил меньше, чем она.
Они шли вдоль берега. Соленый ветер холодил лицо, играл ее волосами. Чуть ниже их ног вода накатывалась о камни. При свете уличных фонарей маленькие волны блестели, будто атласные.
Мимо промчался любитель ночного бега, на талии у него сверкал светоотражающий пояс. За ним быстро прошла пара с собакой. На дороге шипели, тормозя, машины.
Прядка волос упала на глаза Райэннон, и она откинула ее назад.
— Тебе не холодно? — спросил Гэбриел.
— Нет. — Ей было восхитительно тепло, несмотря на бриз.
