type='note'>[72], Инкуб чувствовал себя настоящим – наблюдателем жизни – словно доктор, снявший маску посреди улиц, заполненных ожившими эпигонами[73] чумы.
Ride the snake, ride the snake
To the lake, the ancient lake
The snake is long, seven miles
Ride the snake...he's old, and his skin is cold[74]
- Неужели и ты, красавчик, пришёл меня оседлать?
- Скорее, чтобы испить воды из твоего «древнего озера».
- А! Чувствуешь! Это – вечный источник жизни, неиссякаемое озеро людских влечений. Олимп их развития! Сколько веков они бьются над ответом на вопрос: что же такое жизнь? Какая она? К чему всё это? Здесь же никто не задаёт вопросов и не ищет ответа. Они просто живут! Хоть, конечно, едва ли понимают это…
Она танцевала, обвиваясь, словно змея, вокруг шеста – обнажённая королева малахитовых грёз. Вместе с ней в ритме эротического транса от бёдер до груди пульсировала алая кобра, впившаяся ядовитыми зубами в нежную белую кожу внизу живота. Довершали гипнотический рисунок – живую татуировку – тонкие, скользящие капли голубой крови, наполнявшие спелый бутон кубка соматического[75] помутнения – и каждый хотел испить из него до дна. Зеленоглазая соблазнительница увлекала за собой, играя сосками и красными прядями волнистых волос – словно наяда[76], приглашая в глубины своих древних болот, хранящие немало обрушенных башен и покрытых тиной костей. И на вид ей, казалось, уже девятнадцать, но была всё той же шестнадцатилетней девчонкой, как и сто или двести лет назад, когда впервые поняла, что она и есть жизнь – в её наиболее извращённой форме безрассудного наслаждения.
C'mon baby, take a chance with us
And meet me at the back of the blue bus[77]
- Итак, дамы и господа! Мы рады приветствовать вас в мире грёз клуба «Viva Vita»! У нас на часах, как всегда 4:20[78], и мы встречаем на сцене шоу Оргия Троицы! Как вы все помните, вы всегда можете стать участником Оргии и с ветерком прокатиться на карете эйфории! Итак, viva Vita!
Со шквалом аплодисментов и возбуждённых выкриков на сцене наступило новое мгновение падения устоев и приличий – жизни, какой видела её Вита – владелица кабаре и, по совместительству, сама Жизнь, молодая и исключительно порочная внучка Смерти.
- Тебя не смущает, что я без одежды?
- Уверен, ты всегда раздета.
- Не люблю прелюдии: медленные ласки, расстёгивания, развязывания, стягивания – всё это выглядит так глупо и бессмысленно. Зачем тратить время на скучные ритуалы, тормозить течение жизни, насильственно заставлять себя терпеть, ждать, вымучивать момент? Такими темпами, какими привыкли жить люди, они никогда не пройдут и одной седьмой пути до истинного понимания и познания смысла собственной жизни.
- А ты помогаешь им в этом?
- Я? Что ты! Зачем бы мне это делать?
- Ты ведь Жизнь.
- И это не значит, что я кому-то чем-то обязана! По-твоему, мне следует тратить своё время на то, чтобы каждому идиоту объяснять, как ему жить? Что же останется мне? Нет, мистер Инкуб, я сделала этот клуб, чтобы получать удовольствие от того, как другие теряют себя. И мне нравится вкус их потерь. Здесь для них всегда одно время – время секса, наркотиков, алкоголя, обманов и измен; время наслаждения тем грехом, что, вроде как, кажется им запретным в их обычной жизни. Они приходят сюда, чтобы остановиться – застыть в мгновении своего любимого порока. И большинство остаются здесь навсегда. И мне их не жаль, совсем. Я буду улыбаться, давать им то, что они хотят, и получать от этого удовольствие. Но знаешь, истинное удовольствие я получила от тех, кто ушёл. Потому что они поняли что-то, и решили идти своей жизнью.
Инкуб улыбнулся. Вита действительно была похожа на ребёнка. Она мыслила по-детски просто, беззлобно, разве только чуть абсурдно. По-взрослому испорченная, она смотрела на мир сквозь призму крайностей, которые обуревали людей. Она давала им всё, чего они втайне хотели. Она сама наслаждалась тем, о чём они мечтали, облизывая сальные губы. По-взрослому, неистово и сексуально она доводила их до агонии… по-детски надеясь, что они покинут её извращённый мир, чтобы, наконец, по-настоящему обрести себя.
Обнажённый мускулистый мужчина – официант с повязанным вокруг массивной шеи красным галстуком – поднёс Жизни бокал куантро[79].
- Гэбриел, а ты что-нибудь будешь?
- Лагавулин[80], двойной, на холмах.[81]
- И ещё нарежь немного лайма, милый Големчик, - Вита расплылась в соблазнительной улыбке, подмигнув официанту.
- Големчик?
- Вообще, его зовут Голем, но я обожаю ласковые прозвища. Например, могу называть тебя Гэби. Что скажешь?
Гэбриел тут же хмуро посмотрел на неё, скривившись в кислой усмешке.
- Ладно-ладно! Для тебя сделаю исключение. Больше жизни, мистер Инкуб! Ты же страстный демон, от меня ничего не скроешь! Я хоть и юная, но проницательная.
- Да, Ви, ты такая.
- О, вот и Големчик вернулся! Спасибо, милый! – и она, смеясь, ущипнула его за каменный зад.
- Я бы сказал, что в тебе слишком много жизни, если бы ты не была самой Жизнью, - сухо промолвил Инкуб, отпив большой глоток выдержанного, чуть солоноватого огня.
Странно смотрелись они со стороны: обнажённая Жизнь и закутанный в плащ Наблюдатель, сладкий ликёр и терпкость на кончике языка, распутное веселье и задумчивость, два безумия, два огня – обжигающий и холодный. Холодный и обжигающий. Внешне они казались одними, внутри же были другими. И внешне горящая Жизнь давила холод в себе, а Наблюдатель – горел изнутри, снаружи оставаясь холодным.
- Слышала, ты совсем недавно выступал в театре! Хотела бы я на это посмотреть! По мне так, что люди, что эти Видящие – одного поля ягоды. Всем нужно одно и то же, только на разных уровнях. Так что ни черта это не классно – быть одним из «хранителей мира». Это всего лишь название – на деле же прикрытие для очередных смертей и прочих махинаций. Не удивлюсь, если мир вообще устроен, как шкатулка, внутри которой другая шкатулка, внутри другой – третья и так далее. И в каждой шкатулке верят, что они самые справедливые, умные, самые видящие! И все они обманывают сами себя.
- А есть ли кто-то, кто создал эту бесконечную череду шкатулок?
- Не знаю, Гэбриел. Мне кажется, эти шкатулки придумываем мы сами. Например, в моей шкатулке время застыло, а я – королева пороков – считаю себя наверняка выше тех, кто ко мне приходит, уверена, что вижу их насквозь, и удивляюсь, когда вдруг, что, ты знаешь, редко бывает, кто-то находит в себе волю уйти.
- Получается, если я не чувствую себя нигде «королём», значит я не нашёл свою шкатулку, или её попросту не существует.
- Скорее, ты сам как шкатулка. Закрытый от всех миров, себе на уме.
- Шкатулка с потайным дном…
- Потому что ты не можешь просто жить, как нравится мне. Тебе нужен смысл. Это и есть твоё потайное дно – то, что ты открываешь в себе, странствуя по чужим шкатулкам. Этим и отличаемся мы с тобой. Я пытаюсь бежать, хочу столько успеть, верю в то, что жизнь – как бурная река, спускающаяся с вершин, и никто в не силах остановить её поток – но в своём вечном течении она одинаковая, застывшая в неизменном движении. Ты же переменчив, как огонь, и ты не боишься идти – не страшишься остановиться. Ты сам способен в любой момент остановить время, подумать, и вновь завести. Я же избегаю раздумий –
