– Гроза, кажется, пройдет стороной… – ответил Крушаль, шаркая подошвами. – Что вы так раскричались? Да, есть новость. Николас стал приходить в себя.
Но гроза не прошла стороной, и вечером Альберт закрылся в своей комнате. Он сонно лежал на кровати, которую каждое утро застилала Ивет, на покрывале, бросив рядом белую папку, и слушал дождь. Потом сел, протянул руку к кружке с остывшим кофе, и после нескольких хороших глотков, послуживших катализатором мыслительного процесса, пришли силы для размышлений о дальнейшем пути.
Кроме новости о владельце Курсийона Крушаль больше ничего интересного не рассказал, а выслушав подробный отчет Альберта о предыдущем дне, ни на чем не настаивал. Хотя нет, агент поинтересовался, чем вызван внезапный интерес историка к Фламелю. Получив же исчерпывающий ответ, посоветовал посетить алхимика. Впрочем, посоветовал как-то равнодушно, словно рекомендовал к посещению известный ресторан. Глаза Крушаля заблестели лишь один раз. Нет, о золоте англичан Альберт решил до поры не рассказывать, но часть повествования, посвященная сомюрскому мосту, была выслушана агентом с интересом. Крушаль даже прикрыл глаза, словно стараясь все это себе представить. Когда же Альберт начал задавать уточняющие вопросы о состоянии здоровья владельца замка, Крушаль ушел от ответа и, сославшись на плохое самочувствие, удалился в свое крыло.
Альберт же еще немного поразмышлял, честно ли скрывать от дяди состояние этого Николаса. Но историка никто не ставил в известность о том, как проходит процедура оформления замка в новую собственность, и он не знал, кто на данный момент является официальным владельцем. Ну так и не надо забивать этим голову, и без того есть о чем подумать. Альберт встрепенулся, стряхивая с себя волну меланхолии, и подтянул к себе папку. Уже на первой странице он увидел сделанную зеленым фломастером надпись: 'Париж, угол улицы Писарей и улицы Мариво'.
5
– Так что же вы надумали, сэр Роджер? – не выдержал Гроус, покончив с завтраком. – Отправляетесь ли вы со мной в замок Дерваль?
– Пожалуй, нет, – ответил Альберт, молчавший с самого пробуждения. – Но берите Томаса и отправляйтесь сами. Я все-таки попробую добраться до Брессюира.
– Что ж, раз вы так решили… – Гроус, казалось, был несколько озадачен. – Томас, пойдешь со мной?
Глаза сержанта забегали, он открыл было рот, но Альберт опередил его.
– Ступай. Мне ты будешь только мешать со своей рыжей бородой, – сказал Альберт и устало махнул рукой. – Попытаюсь выдать себя за бретонца. Только прежнюю кольчугу одену.
– Если вы хотите отдать мне черные доспехи, чтобы сдержать слово, то… – начал Гроус.
– Нет, сэр Ричард, забирайте их, они мне действительно не нужны. Как я их одену? А вам пригодятся. Что-то мне подсказывает, что Минстерворт не привезет золото Ноллису. И ты, Томас, особо на деньги не рассчитывай, а лучше береги своих лошадей.
Покончив с амуницией, разделили провизию, которой оставалось еще достаточно, и Альберт привязал тощий мешок к седлу второй лошади. В объемную сумку с другой стороны он убрал овчину.
– Прощайте, сэр Роджер, и да поможет вам Бог выбраться отсюда! – напутствовал на прощание Гроус. Они посмотрели друг другу в глаза, и в этот момент каждый решил, что другому судьба сгинуть. Сержант же пробормотал что-то невнятное, означавшее, видимо, что они еще встретятся, и если не на земле, то на небесах.
Альберт еще подумал, что на небесах он, скорее всего, с сержантом точно не встретится, ибо тому самое место в аду, а удаляясь, размышлял, что демократическое устройство общества все-таки в большей степени способствует попаданию в рай.
Минут тридцать понадобилось, чтобы выбраться из леса, и сквозь деревья показалась крепость перед сомюрским мостом. Но, чтобы не показаться подозрительным страже, наверняка наблюдающей за окрестностями, он выехал на дорогу несколько выше по течению и оттуда неспешно направился к воротам. С того момента как Альберт распрощался с товарищами, он был относительно спокоен и только теперь, перед самыми воротами, опять занервничал. Борясь с желанием развернуть коней, Альберт постучал рукоятью шестопера в деревянную калитку в правой створке. В ней тут же открылось небольшое окошко размером с голову, и на историка уставились внимательные выцветшие глаза под кустистыми бровями.
– Бретонский рыцарь Анри де Крушаль, – назвался Альберт первым подвернувшимся именем. – Отстал от Бертрана дю Геклена из-за смерти своего оруженосца и сейчас догоняю свою армию.
Альберт старался произносить слова мягко, избегая английской гортанности. Глаза стражника подобрели, но открывать он не спешил.
– Так ведь Бертран уже покинул город. Причем через эту самую башню и совсем недавно. Чтобы догнать его, вам нет необходимости переправляться через реку, а достаточно следовать по дороге до Сен- Мора.
Такого поворота событий Альберт не ожидал. Все-таки исторические сведения бывают крайне неточны.
– В любом случае мне надо в город, чтобы немного отдохнуть, – сказал он, подумав. – Я ранен, и мне тяжело сегодня двигаться дальше.
Окошко захлопнулось, и за воротами послышалась возня. Вскоре правая створка медленно приоткрылась, но лишь настолько, чтобы всаднику можно было проехать.
Двигаясь мимо привратника, Альберт разглядел поодаль еще одного солдата, выглядывающего из караулки, кивнул и проехал под убранной наверх деревянной решеткой, обитой для прочности металлом. И вот уже копыта его лошадей гулко забарабанили по деревянному настилу, достаточно широкому, чтобы могла проехать телега. Радуясь, что все прошло так хорошо, и заставляя себя не спешить, он добрался до проходной башни-барбакана на отмели – ее ворота были распахнуты, охраны не было – и вступил на следующий пролет. Несколько бредущих навстречу ремесленников, одетых в грязные опаленные одежды, почтительно посторонились, с любопытством разглядывая рыцаря. Судя по посохам с крестами, они были паломниками или изображали из себя таковых. Все-таки паломники обладали неким иммунитетом на этих опасных дорогах, хоть и не прочным. Сейчас же, прознав, что англичан с той стороны реки изгнали, кто-то отправился поклониться святым мощам в какой-нибудь далекий монастырь, а кто-то направился по своим делам, примкнув к группе паломников.
С моста хорошо различались многочисленные хижины справа и слева от городских стен, деревянные лодочки, привязанные между нависающими над рекой скворечниками нужников, темные по зимнему времени огороды. Мост через ров, в стоячей желтоватой воде которого отражались городские стены, был опущен, и Альберт беспрепятственно въехал в надвратную башню. Остановившись под вертикальными бойницами в своде, перемежавшимися со 'смоляными носами', Альберт отделался от стражников все той же нехитрой выдумкой, принятой без возражений, и оказался в городе. Он решил найти гостиницу и отдохнуть до следующего дня в тепле, спокойно размышляя о дальнейшем пути. Весть о том, что Дю Геклен остался на том берегу Луары, была хорошей, но таила в себе какой-то подвох: уж слишком много источников указывало на факт преследования англичан до Брессюира, и много где упоминался факт бойни под закрытыми гарнизоном воротами.
Городок за стенами был небольшим, тесным, застроенным двухэтажными домиками, с ратушей на маленькой площади – единственном месте, выложенном брусчаткой. Поплутав по узким раскисшим улицам, довольно оживленным, Альберт наконец увидел напротив пекарни намалеванную на деревяшке вывеску постоялого двора с изображением жареной курицы. Однако оставлять у коновязи лошадей с вещами было бы неосмотрительно: уж слишком много вокруг шныряло оборванцев. Оглядевшись, историк окликнул мальчишку, сидящего на деревянных ступеньках гостиницы.
– Позови хозяина!
Мальчишка тотчас скрылся внутри, а спустя минуту, на пороге появился дородный черноволосый мужик в рубахе с закатанными рукавами.
– Мне нужна комната на ночь! – сурово сказал Альберт.
– Есть комната, благородный рыцарь, – почтительно склонил голову хозяин. – Еще вчера не было, а сегодня есть.
