Миртл и велела поторопиться, и эта дополнительная информация перегрузила твой слабый конденсатор.
– Яяя... о... ччч... ень...
– Не переживай, mon vieux, [старина (фр)] – быстро добавил Дар. – Просто продолжай свои упражнения в медитации. Все решает концентрация внимания. Лона заверила, что ты с этим справишься.
– Яяя... по... пррр... обую...
– Хорошо. А теперь отдохни, – Дар выбрался из машины, отметив про себя на будущее, что нужно как- то ускорить процесс восстановления Фесса.
Он припарковал машину к пилону рядом с несколькими другими машинами, гораздо более дорогими и новыми. Ни он, ни его соседи не боялись воровства; но при слабом тяготении машины легко могут уплыть. Дар осмотрел ряд пилонов, окружающих большой купол зала собраний. Очень яркое зрелище, все цвета радуги, многоцветные вентиляторы, воздухозаборники, барочные украшения – все, разумеется, нефункциональное: кому нужны воздухозаборники в вакууме?
Но они красиво выглядят. И ласкают глаз совершенством форм. И тем самым провозглашают благосостояние и статус своих владельцев.
К дьяволу все это. Бесполезная красота, даже скорее красивость – вот оправдание их существования. Дар повернулся, прикрепился к тросу безопасности и поплыл к залу.
Пройдя шлюз, он откинул лицевую пластину, раскрыл швы скафандра, сбросил шлем, и тут же кто-то хлопнул его ладонью меж лопаток.
– Эй, привет, парень! Рад тебя видеть! Как дела? Дар восстановил равновесие и перехватил с улыбкой руку у запястья.
– Привет, Эстиван! Как насчет германия?
– Не очень много, – Эстиван пожал ему руку. – Насколько я слышал, старатель привез только кремний, сталь, золото и немного пластика.
– И совсем не привез германия?
– Да, но кому он теперь нужен? А что случилось с мадам д'Арманд?
– Она еще не вернулась. Но как только вернется, мы устроим веселенький междусобойчик.
– Жду с нетерпением. Эй, Каролита! – Эстиван помахал своей дочери. Каролита оторвалась от коробки с хрусталем, которую внимательно разглядывала, увидела Дара и улыбнулась.
– Привет, Дар! – она подошла и радостно пожала ему руку, – Тебе стало одиноко?
– Фесс не оставляет меня одного, Карол, – с улыбкой ответил Дар. – Покупаешь украшения или сырье?
Карол пожала плечами.
– Зависит от того, насколько это красиво. Как тебе, не требуется помощь в освоении органической химии?
– Вообще-то, нет, хотя несколькими годами раньше я бы ни за что не отказался.
– Галантно, очень галантно, хотя и неправда. Ну, ладно, можешь идти. Я знаю, ты хотел бы взглянуть на товары. Посмотри заодно и минералы.
– Да, мне нужно хотя бы делать вид, что занимаюсь бизнесом. Выпьем после аукциона?
– Подходит. Давай, иди и постарайся быть достойным соперником на аукционе.
Дар отвернулся. Разговор его разогрел и оживил. Карол права – она не блещет красотой, но ведь и не уродлива! Да и вообще, кто он такой, чтобы судить об этом!
Он муж Лоны. Законный или нет, не имеет значения, но все соседки это знают и уважают права Лоны. И Дару так легче, потому что он радуется их дружбе и не беспокоится о последствиях.
Он прошел через толпу, обмениваясь рукопожатиями, останавливаясь, чтобы поговорить, когда этого невозможно было избежать.
– Дар... рогой! – Бриджит, свежая и нежная как всегда, обняла его и поцеловала в щеку. – Что ты делал в одиночестве все эти недели?
– Работал, ел и спал, Бриджит.
Дар чмокнул девушку в щечку, вспомнив, что дочь Малхернов, по крайней мере, не относится к нему свысока.
Нет, ее отношение отнюдь не было высокомерным, но она принадлежит к тем людям, которые в любых ситуациях откровенно тянут одеяло на себя. Хорошо, когда этого одеяла хватает на всех, а если нет...
– Ты называешь это поцелуем? – возмутилась Бриджит. – Дай-ка я покажу тебе, что такое настоящий чувственный поцелуй...
– О, послушай! Я так устал от уроков! – насилу отбился от прелестницы Дар.
– Тебе следует подумать о смене расписания, – Бриджит опустила ресницы, напоминая влюбленного тюленя и выстрелила многообещающим взглядом.
– Да, но что будет, если мой профессор застанет меня, когда я буду изучать чужой конспект? Ты ведь не хочешь, чтобы меня исключили?
Упоминание о Лоне, пусть и косвенное, напомнило Бриджит о необходимости соблюдать приличия. Она, по-прежнему улыбаясь, отодвинулась, но окончательно отказаться от флирта с другом, оказалось выше ее сил.
– Конечно, нет: у нее очень сильный удар левой. Не хочешь ли перекусить? По-настоящему, я хотела сказать, – тут Бриджит на самом деле покраснела. – Боже! Стоит начать шутить на такие темы, и так трудно остановиться, верно?
– Мне так говорили. Мысли должны быть чистыми, Бриджит.
– Правильно, но что если я постоянно слышу только грязные слова?
Они перебрались в ресторан, Дар пододвинул стул. Бриджит села, он рядом. Лучше волк, которому заткнули пасть добычей, чем тот, который только что вырвался из клетки.
– Что тебе заказать?
– Спасибо, я сама могу набрать код, – Бриджит набрала комбинацию кофе и низкокалорийного датского пирожного. – Как продвигаются дела у тебя на фабрике?
И они перешли к дружелюбному и безопасному разговору, и вовремя, потому что, как ни пытался Дар уйти в кусты, мужские гормоны давали себя знать. Сказывались недели холостяцкой жизни, хотя вид женщин общины и помогал справиться с вынужденным целибатом. Нельзя сказать, что все без исключения женщины Максимы располагались в промежутке между просто некрасивыми и уродливыми, изредка попадались весьма приятные и даже смазливые мордашки. Дар всегда удивлялся тому, что на Максиме нет красавиц. Может, красавицы предпочитают жизнь на Земле, где условия жизни лучше, а нормы морали ниже? Конечно, Лона исключение, но она половину жизни провела в космосе, перескакивая вместе с дедом с планеты на планету, прежде чем услышала о Максиме; и даже она при каждой возможности улетает на Землю, оставляя несчастного возлюбленного на милость соседских жен и дочерей.
И никого, кроме жен и дочерей, разумеется; молодые люди, которые прилетают на Максиму, чтобы строить роботов и сколачивать состояния, все еще превосходят женщин по численности больше чем в два раза. Любая одинокая женщина, которая присоединялась к колонии, в течение года выходила замуж, причем обычно после лихорадочного ухаживания и соперничества, напоминавшего открытые военные действия. Конечно, есть одна-две женщины, вроде Миртл, которые предпочитают одинокую жизнь, но их очень мало. Максима – настоящий брачный рынок.
Само собой, Дар сознавал, что он необъективен. Для него любая женщина по сравнению с Лоной уродлива.
И он подумал, неужели другие мужья испытывают то же самое по отношению к своим женам.
– Два терма!
– Два и пять квахеров!
– Два и десять! – Мсимангу сердито посмотрел на Дара. – Будь ты проклят, д'Арманд! Ты поднимаешь цены!
– Нет, просто покупаю! Два и двенадцать!
– Два и двенадцать? – воскликнул старатель. – Кто предложит два и пятнадцать? – он посмотрел на Мсимангу.
