– Восьмилетний мальчик в боевых рядах? Ну нет, слишком велика опасность! Тебя могут поранить!
– Ну не станут же они сражаться с ребенком? Пак хотел было съязвить, потом спохватился и ответил только:
– Ты еще не знаешь, что такое солдат в бою, малыш. Нет. И потом, что я скажу твоим родителям, если с тобой что-то случится?
– Но...
– Никаких но! – отрезал Пак. – Когда твой папаша вернется, пусть сам водит тебя посмотреть на битвы. И если с тобой что-то стрясется, пусть это будет на совести лорда – а пока о тебе забочусь я, никаких битв! В конце концов, ты мой воспитанник, а не мой сын.
– Хвала небесам, – пробормотал Джеффри про себя, глядя, как Пак сердито затопал к лесу. Эльф скоро вернулся и хмуро кивнул детям:
– Собирайтесь, пора идти!
– Но солдаты пошли совсем в другую сторону, – удивился Грегори.
– Гляди-ка, заметил, – покосился Пак. – Идем, идем.
Глава восьмая
Когда рассвело, шальная компания выбралась на опушку, поросшую полевыми цветами.
– Ой, как красиво! – воскликнула Корделия восторженно. – А вот и заветная тропинка!
И действительно, справа, метрах в десяти от места, где толклись Гэллоугласы и сопровождающие их сказочные лица, спускалась по склону пыльная дорога.
– Глядите, там люди, – прищурился Магнус с высоты спины Фесса. – Ох и рано же они проснулись!
– Деревенские летом всегда встают затемно, – проинформировал Фесс. – Я бы порекомедовал единорогу выбрать менее заметный для постороннего взгляда путь.
– Это еще почему? – удивилась Корделия. Пак качнул головой.
– Должен признаться, что железный конь прав. Подумай-ка, детка, что сделает взрослый человек, увидев подобное создание?
Корделия изумленно раскрыла глаза.
– Уж не хочешь ли ты сказать, что они попробуют изловить его?
– Еще как попробуют. И потом будут воровать друг у друга, – снисходительно посмотрел на наивную сестрицу Джеффри. – А в потасовке могут и прибить.
Корделия соскочила с единорога, как с горячей плиты.
– О нет, я не допущу этого! Она обняла серебристую шею, погладив единорога по носу.
– Я не позволю, малыш, чтобы тебе причинили вред. Нет, моя радость, мое сокровище! Беги, прячься! Когда я вернусь в лес, мы снова увидимся.
Единорог мотнул головой, словно сомневаясь в опасностях, гипотетически грозивших ему.
– Ну я прошу тебя! – взмолилась Корделия. – Ты еще не знаешь, какими гадкими могут быть некоторые мужчины!
Пак цинично ухмыльнулся, но в его ухмылке чувствовалась и гордость за воспитанницу.
Единорог пристально посмотрел в глаза Корделии. Потом покрутил головой, повернулся и поскакал в лес.
– Я увижу своего приятеля еще раз? Как ты думаешь, Пак?
– Кто знает? – негромко ответил Пак. – Он рожден свободным, л никто не может повелевать им. Ни суровые мужчины, ни нежные девушки. Единороги приходят, когда пожелают. Тут Пак подмигнул Корделии:
– Но что-то мне подсказывает, что этот обязательно вернется.
И ребята в сопровождении своих бдительных спутников стали спускаться по благоухающему от изобилия цветов склону. Внизу возвышалась изгородь с перелазом, чтобы люди могли перейти на другую сторону, а скот – нет. Изгородь подпирала крутым бедром симпатичная крестьянка, насмешливо поглядывающая из-под полуопущенных ресниц на молодого работника. Кулаки работника были стиснуты так, что костяшки побелели.
– Ну-ну, Корин, – промурлыкала девушка. – Неужто ты думал, что я стану заглядываться на трусишку?
Магнус и Джеффри уставились на девушку.
– Ой, какая красивая! – прошептал Магнус. Джеффри судорожно сглотнул слюну. Корделия посмотрела на них, как на ненормальных. Грегори – учитывая его возраст – тоже.
– Трус? – взорвался Корин. – Ну нет! Я ничуть не трусливей других! Покажи мне врага, и я сражусь с ним!
– Врага? – фыркнула девушка. – О, дойди до леса! Поднимись в горы! Выйди на любую дорогу! И враги сами выскочат тебе на встречу: бродяги всех мастей, бандиты и воры! Да-да, такие сейчас времена! Любой, кто не любит сидеть сиднем, любой, у кого в душе осталось хоть немного азарта, бежит от законов и выходит на большую дорогу – оставив детей и жену на попечение трусливых пентюхов, которые мнят себя мужчинами!
Пак спрятался в траве у ног Магнуса, но дети услышали, как он проворчал:
– Вот уж воистину настали тяжелые времена: раньше никогда такого не было!
– В твоих словах нет ни капельки правды! – вскричал запальчиво Корин. – Нет нужды промышлять темными делишками только потому, что ты носишь штаны, а не юбку! Напротив, нужна отвага, чтобы хранить, защищать, и заботиться о тех, кого любишь!
– Любовь? – скривилась девушка. – Плевать мне на такую любовь! Забота, может быть, – но в ней ни радости, ни страсти!
Корин протянул руки к девушке:
– Если любишь меня, то увидишь, как ты ошибаешься.
– Да я была бы полной дурой, если б полюбила тебя! Как можно любить человека, который бросит жену и потомство при первой же опасности?
– Никогда я не сделаю такого! – крикнул Корин.
– Как же! Ты ведь спокойно смотришь, как в горах бродят бандиты! Тебе все равно, что разбойники с большой дороги грабят, кого захотят! Девушка уже не может одна показаться на дороге! За два последних дня три моих подружки пострадали, и не меньше дюжины мужчин сбежало в горы. Настоящих мужчин, – ее глаза сверкнули, – а не каких-то мальчишек.
– Всего за два дня? – фыркнул Пак. – Не может быть, чтобы порядок и закон разваливались так быстро.
В головах детей прозвучал голос Фесса: “Подобное положение вещей вполне возможно в том случае, если враги Верховного Чародея были наготове, и ожидали только его исчезновения, чтобы приказать своим агентам начать сеять слухи и производить всевозможный беспорядок”. Корин покраснел.
– Ты ошибаешься, думая так обо мне, милая Феба! И как я могу остановить хаос? По крайней мере, я остаюсь на пороге своего дома и буду защищать деревню!
– И конечно, ты прогонишь врагов, если они придут? – ехидно проворковала Феба.
– А что же еще делать?
– Как что? Иди под знамена Шир-Рифа, <Шир, Shire (устар. англ.) – графство, округ; Риф, Reeve (устар. англ.) – управляющий, староста> вступай в его ряды! Сражайся за него, и ты победишь всех этих разбойников, которые нападут на нас! Вот что ты можешь сделать! И мог бы сделать уже давно, еще три дня назад! Но что-то я сомневаюсь, что ты поступишь так – ведь дело это опасное. Только настоящий мужчина, который может побороть страх, встанет под знамя Шир-Рифа!
Корин решительно сжал челюсти, выпрямился, расправил плечи.
– Я докажу, что ты ошибалась, Феба. Я немедленно иду к Шир-Рифу – и ты увидишь, что я не боюсь ничего!
– О храбрый юноша! – с этими словами девушка бросилась на него и наградила таким поцелуем – долгим, тягучим, – что когда юноша наконец вырвался из объятий, он никак не мог отдышаться и покачивался от перенесенного потрясения.
– Иди же, – пропела Феба, – и докажи, что может совершить настоящий мужчина!
Он кивнул, еще не совсем соображая, повернулся и побрел по пастбищу, мимо вспаханных полей, к
