В световом году: стихотворения

6. I. 1998

«В финале столетия — ближе к нулям…»

В финале столетия — ближе к нулям —
в отместку отыгранным в спешке ролям
по ящику видим блондинку в мехах,
наброшенных сверху белья впопыхах,
когда, рассчитавшись с погоней, её
в свое холостяцкое было жилье
привозит застенчивый малый, качок
с зачесом, затянутым в пышный пучок.

Зависла комета за черным окном
и смотрит на ужин мой с кислым вином,
и тут же, минуя мой скудный удел,
уходит на зов галактических тел.
…Захлопну-ка чтиво последних времен —
с обложкою, съехавшей вбок, лексикон.
Потом над свечою кулак подержу
и тьме заоконной ожог покажу.

«Это было рано — еще до инков…»

Это было рано — еще до инков,
потому ни почты, ни дневника;
ни простого четкого фотоснимка
посейчас не найдено с нас пока.

Никаких вещдоков у разночинца,
у глупца, певца из гурьбы калик.
Помню только, грел с твоего мизинца
в серебро оправленный сердолик.

А какие сосны, какие ели,
да на разных уровнях вразнобой,
объяснялись лапами как хотели
и о чем хотели между собой!

И когда в галактике жизнь кончалась,
ты, её слезинкою осоля,
с нашей общей помощью облачалась
на ночь в платье голого короля.

Благо окна были в репье мороза
плюс туда ж слетевшаяся щепа
из давно закрытого леспромхоза
со звезды, что стала на свет скупа.

В прошлом — только бобики хрипло лают.
А теперь — пространство перекроя,
челноки космические снимают
ледяные сливки с небытия.

«Далеко-далече за снежной осыпью…»

Далеко-далече за снежной осыпью,
и другой, и третьей — мой старый дом.
Там ты мне примстилась, должно быть, сослепу
в котелке ли, шляпе с цветным пером.
Это я останусь без эпитафии,
а про ладно скроенное твое
есть в отлично изданной монографии
«Человек и его шмутьё».

…Шла война миров, будто русских с галлами,
обмороженными опять.
И земля с пустынными терминалами
не могла ни выиграть, ни проиграть.
Хоть её прилизанные приказчики,
обдавая вежливым холодком,
развозили по адресатам ящики,
ну а в них — Калашниковы рядком.