«Ну, брат, хитер!», - поразился Костя смекалке Серафима.
Сейчас организм Хвостова, постепенно наполняющийся какой-то неведомой вибрирующей силой, ощутимой каждой клеточкой его существа, готов был оторвать Костю от земли и вознести тело ввысь!
- Левитация? – завороженно не удержался от вопроса Костик. – Мы сейчас взлетим?
- Ага, – хмыкнул Серафим. – Снимемся с якоря и, гонимые свежим попутным ветерком, отправимся на Север. Желательно, Крайний. А может, запутаемся в ветвях какой-нибудь громадной ели и просидим там до тех пор, пока мистическая птица Самрук, вернувшись домой не выпнет нас из своего гнезда.
- Что, правда что ли?
- Отстань! Я же просил не отвлекать меня! Или мы точно взлетим вместе с тем подарком, который уже, думаю, приготовили для нас бравые гусары этажом ниже!
- К-каким подарком?
- Предположу, что парой «лимонок». Надеюсь, у тебя нет аллергии на цитрусовые?
- Ик! – громко икнул Костя от вновь накатившей паники.
Шнур, заправленный в сверток, натянулся и ослаб.
- Чисто, – отчетливо прозвучало в напряженной тишине. – Это обманка.
Корпус антенны стал содрогаться под неистовством каблуков военных ботинок.
- Давай! Еще! Дай! Бей! – более не сдерживались рассвирепевшие вояки.
Серафим глубоко вдохнул полной грудью и, легко поднявшись – как-будто и не было никакой раны, не открывая глаз, двинулся по направлению к тридцатиметровой пропасти, отделяющей его от сырой землицы. Оставался последний шаг, когда тело Хвостова остановилось, но его нога уже сделала свой роковой замах над бездной…
- Не-е-ет! – не выдержал такой изощренной пытки Костя, посчитав, что в последний миг жизни можно выразить свою позицию и на повышенных тонах.
Если бы сейчас его, зараженное страхом, сознание не ушло в глубокое подполье, то, может быть, Костя смог увидеть как к зданию, на крышу которого он только что взобрался, движется довольно странная личность!
Нет, сама личность, может быть, и не вызвала вопросов, но манера передвижения и одеяние обязательно бы привлекли внимание первого попавшегося патруля: человек бежал с закрытыми глазами и вытянутыми вперед руками – ни дать, ни взять мертвяк-марафонец! Спешащий «зомби» был одет в кричаще-откровенную простыню, накинутую на обнаженный торс наподобие древнеримской тоги.
Человек подбирался к зданию, на котором застрял Костя, с противоположной стороны от военной техники. Это было единственным объяснением, почему он еще шагает, а не лежит на земле со скрученными за спиной руками.
Антенна, блокировавшая лаз, наконец, сдалась и с грохотом огромной жестяной банки вылетела и грохнулась рядом с открывшимся проходом. На крышу тут же высыпал целый отряд накачанных ребят, не понимающих английский юмор с самого рождения.
- Не двигаться! – вскинул автомат на плечо самый разговорчивый, и, наверное, главный, как только отряд обнаружил Серафима, зависшим над бездной.
Серафим, как-будто готовясь к прыжку в воду, вскинул обе руки и пружинисто оттолкнулся от края крыши. Одновременно с этим послышалось несколько выстрелов.
- Отставить! – заорал главный, но пули уже кучно вспороли кожу Костика. Тело крупно вздрогнуло и выгнувшись в воздухе, устремилось вниз.
- Прости… - попросил прощения Серафим, но Костя на этот раз почему-то промолчал.
Шок! Настоящий испепеляющий шок испытала Катарина, когда увидела как во время предсборной суеты в коридоре появился Серафим.
Да, да! Это был он. Точнее, его тело. Конечно, сначала Ката обрадовалась! Еще как! Лежал-лежал, а тут раз! И в себя пришел! Без всякой подпитки.
Но когда прошел дурман от неожиданной радости, ловчая заметила, что не так уж и радужно в их «агорианском королевстве»... Глаза благоверного были плотно закрыты, а его рецепторы не реагировали на вид любимой жены, еды и футбола по телевизору. Чувство стыдливости тоже было временно вычеркнуто из нравственных ценностей тестера, потому как Серафим «выкатил» на середину коридора в совершенно природном виде, не обремененный никакой драпировкой.
Огромная Грюндя взвизгнула, давая понять окружающим, что с детства страдает от тщательно скрываемой фобии – страха стыдиться перед посторонними. Она крутанулась на пятках и горя жаром пожирающего ее стыда, унеслась в укромное местечко, подальше от обнаженного «нахала».
- Верните его на место! В кровать! – приказала Ката группе.
Но подоспевшие на помощь бойцы тоже оказались малопригодны для усмирения сомнамбулического тела своего земляка. Тело Серафима проявляло удивительную стойкость и как бы ловчие ни старались, повиснув гирями на его руках, ничего толкового не вышло – руки, вытянутые вперед, продолжали оставаться в прежнем положении.
Тело тестера совершенно не реагировало и на сильные внешние раздражители, допустим, зубодробительный хук, которым от души одарила его Ката. Казалось, что плоть агорианца, поддавшись какому-то магическому зову, выполняет чьи-то команды – безвольно, бессмысленно, механически.
- Оставьте, – дала отбой бойцам запыхавшаяся Ката.
Она понимала, что в проем двери Серафим, с висящими на его руках бойцами, без жертв не протиснется. Тестер, как заведенный, бился братьями по оружию в стены, и, почувствовав преграду, начинал новый натиск с нарастающим остервенением.
Бойцы разжали руки и попадали к ногам тела тестера перезрелыми плодами, но Катарина замахала на них руками:
- Живо подъем! Будем сопровождать Серафима! Посмотрим что и куда манит его!
- Нас же первый патруль «в гости позовет», – усомнился в целесообразности предстоящей операции Борк, потирая красный от ударов лоб.
- Верно, – почесала затылок ловчая. – Ну, что же, придется применить план «Работаем кулачками по корпусу».
- Я что-то такой не припомню, – удивился Инту.
- Потому, что в этом плане только одно действующее лицо. И это Грюндя.
- Что «Грюндя»? – насторожилась громила, еще не отошедшая от сцены с голым Серафимом.
- Если военные будут на улицах задавать тебе, ну, и нам в том числе, некорректные вопросы, разрешаю небольшое стоматологическое вмешательство. Но в пределах разумного – «лечи» не более пары-тройки зубов у каждого любопытствующего.
- А как я пойму, что мне задали некорректный вопрос?
- Любой вопрос, заданный военным, в данный момент можно расценивать как некорректный. Понятно? – разъяснила Ката.
- Ух, ты! – обрадовалась Грюндя. – А по почкам можно, в пределах разумного? – решила уточнить громила.
- Можно. И даже по печени. Но только сегодня, – дала «зеленый свет» Ката. – А теперь, все бегом марш! Серафим уже на улице!
Ловчие бросились следом за бессознательным телом тестера.
Пока что операция по сопровождению плоти Серафима на свежем воздухе шла без особых осложнений.
- Грюндя, да брось ты их! А то передушишь!– крикнула подопечной Катарина, увидев как та пытается затянуть одним армейским ремнем сразу шестерых здоровенных бугаев-спецназовцев.
Ловчая нехотя повиновалась, но напоследок все же щелкнула самого наглого, по ее мнению, вояку по кончику носа. Раздался хруст и детина залился слезами.
- Вы мне еще за безкарточных голодающих Озерска ответите, – пригрозила громила, которую с самого первого дня введения закона о жратвокарточках, так и подмывало начистить «фасад» кому-нибудь причастному к этому бесчинству. Грюндя всей душой ненавидела ограничительные меры в плане
