искать тело в океане по вашей качественной великолепной заплечной сумке.
- Да, понял я, понял, – прервал его Боб, которому не нравилась смакуемая фраза про тело на волнах. – Если я не потеряюсь – сумку оставлю тебе в подарок, – подстраховался академик. – Что за?.. – вдруг причмокнул губами Боб, слизывая капли морской воды со своих губ.
- Изрядная гадость, – поспешил согласиться Суэкку. – У нашего народа даже существует традиция угощать молодоженов кружкой океанской водицы. Ох, и пытка же это! Вроде как, если не осилят такой мерзости жених с невестой, как им тогда всю жизнь друг друга терпеть? Малы! Не доросли!
- Погоди! – остановил красноречие рассказчика Боб.
Он зачерпнул полную пригоршню океанской воды, которую тут же без раздумий отправил в рот.
Суэкку оцепенел! Видеть, чтобы после таких живописаний, кто-то бросался истязать свой желудок!..
- Поразительно, – пробормотал Боб, полоща во рту воду с сосредоточенно-задумчивым видом. – Мне легчает! Ты слышишь, мой туземный друг? Это фантастика!
Суэкку растерянно хлопал ресницами, не зная как реагировать на столь бурные проявления со стороны этого белого господина, и без того, ведущего себя более чем странно. На всякий случай абориген отыскал глазами на берегу бревнышко потяжелей. Конечно, весло бы подошло просто идеально, но, к сожалению, Суэкку уже закопал его в песок вместе с лодкой.
Конечно, опасения гида были напрасны, ведь он просто не мог знать о том, в глотке океанской воды Боб, к своему огромному изумлению, распробовал следы крошевой соли! Соль сразу же подействовала. И хотя Папсик ранее крепился, недостаток этого жизненно-важного компонента для любого агорианца, находящегося на субстрате, стал проявлять себя.
Последние крохи крошевой соли Боб слизал с ладони еще в бунгало. Теперь он с ужасом ждал последствий – потери памяти, ориентации в пространстве, а может и того хуже…
А тут! Крошевая соль в океанической воде! Как? Откуда? Боб пока не в силах был ответить на эти вопросы, потому, что единственное, чем он не занимался при проектировании субстрата, так это водой. Она появилась на субстрате сама. Через какое-то время после создания и запуска проекта Земли.
Сначала Боб даже пытался бороться с этим странным явлением, но впоследствии бросил бессмысленную затею – вода никак не исчезала и была чрезвычайно неуловима, просачиваясь в любые щели. В конце концов, ее стало так много, что Боб позволил конструкторскому отделу в паре с отделом лепки создавать существ и для жизни под водой. Но на этом его интерес к воде заканчивался. И зря!
Боб с упоением и благодарностью приложился губами к исцеляющей жидкости, поглощая вместе с водой и крошевую соль. Суэкку, выкатив угольные глаза, молча ждал пока академик утолит жажду.
- Ух-хо-ро-шо-о! – аж затряс головой Боб, чувствуя улучшение. Теперь он, действительно, был готов свернуть горы и даже поквитаться с этим выскочкой Шо в открытом боксерском спарринге – ведь крошевая блокада снята!
«Жаль ребятки мои про это не догадываются, - сокрушенно покачал головой Боб. – Нужно поскорее заканчивать с разведкой и возвращаться к Катарине».
Если кому-то требовалось объяснить кто такие ловчие, то хватало единственного слова – кулак. Это потом пойдут уточнения – «разящий кулак», «единый кулак». Но фигура из пять пальцев, быстро превращающаяся в весомый аргумент, против которого бессильно большинство существующих теорий – это кулак. Кулак ловчих!
Отряд ловчих отличался синхронизацией, сродни которой были только часы-эталон. Иногда казалось, что и двигается отряд одновременно, думает в ритм, дышит в такт! Идеал в идеале!
А что творится сейчас?
Хаос!
Хаос?
Нет, пожалуй, хаос – это малыш, который сейчас забился под кровать, сосет палец и пытается прийти в себя в объятиях плюшевого медвежонка Тэдди!
Мега-хаос!
Вот кто правит бал в рядах ловчих!
Грюндя с утра – перед самым выходом на тропу войны против ненавистных вирусов - уже разнесла половину комнат в озерском штабе, устроила потасовку с Борком и даже угрожала Катарине нейтрализатором! Ужас, да и только! А все почему? Ответ очевиден, и как говорит Инту, начертан на страницах медицинской карточки каждого агорианца – земная непереносимость, вызванная крошевосоляным дефицитом.
С тех пор, как Ката была вынуждена урезать суточную норму лекарства, всех ловчих стало потряхивать. Легче всех переносили недостаток крошевой соли Катарина и Серафим.
Потряхивания выливались в потасовки и растущее с каждым днем эмоциональное непереваривание друг друга. Хроническое недополучение своей нормы препарата, вело агорианцев к неизбежному критическому финишу, за которым маячил тот самый мега-хаос. В мыслях, поступках, словах.
Ката надеялась, что вопрос бездействующих Врат решится, как только Серафим обретет способность передвигаться без помощи куриных бульонов и других сомнительных стимуляторов. Но увы и ах! Тестер уже в их рядах, но он с трудом отличает выключатель силовой тяги третьего контура внешней защиты от кнопки климат-контроля в кабине!
Конечно, Катарина переживала. Порой казалось, что Серафим совершенно не понимает, кто он и что происходит вокруг. Ката даже смогла привыкнуть к тому, что благоверного совершенно не волнует ее личность… или отличная фигура, наконец, черт его побери!
Единственное, чем успокаивала себя ловчая, было то, что в госпитале есть первоклассные специалисты по постземной реабилитации, которые когда-то подняли на ноги ее отца. Но ведь до Агории нужно было еще добраться!
И тут, к проблемам с выжившим из ума Серафимом, растерявшим всю свою профессиональную квалификацию, прибавились нешуточные проблемы с закончившимся запасом крошевой соли. Ситуация вырисовывалась весьма плачевная. С планируемой вылазкой на Маршалловы острова Катарина мысленно попрощалась – тут самой бы часом не слететь с катушек. А ведь может и такой казус приключиться. Вот сейчас, допустим, ловчей очень хочется кого-нибудь покусать. И непременно за колени…
У Каты холодели руки только при одной мысли о неподвижных скрючившихся фигурах своих бойцов, рядком лежащих на полу. Причем, первым лицом, которое видела ловчая, было ее собственное.
Теперь эти тусклые картинки несуществующего будущего можно смело раскрашивать – спрыгнувшая с подножки последнего вагона, уносящегося в темную даль угасающего разума Гренадерша, устроила настоящий дебош – тот самый – утренний – и, завладев последними крохами крошевой соли, запихала пачку лекарства себе в рот, прожевав соль прямо с упаковкой.
Пачка для отряда – это запас двух дней, а для одного агорианца, пусть даже такого огромного, как Грюндя – это передозировка.
Сейчас громила лежит с широко раскрытыми глазами, не подавая признаков жизни. Она просто балдеет. А чего еще ожидать? При двадцатикратном превышении нормы забалдеешь даже от яблочного компота.
Борк все порывается добраться до тела Грюнди, чтобы, как он выразился, нанять ее курьером к почившему прадедушке с самым срочным письмом.
Инту и, как-будто вчера родившийся Серафим, в комнате по соседству пытаются вдохнуть жизнь в угасшие Врата. Врата – это последняя надежда к исцелению от земной непереносимости. И это понимают все.
Инту то и дело покрикивает на нерасторопного тестера, хотя у самого знаний хватает только на стандартное программирование Врат на перемещение. Можно представить насколько деградировал Серафим со своим инженерным образованием, если даже ловчий сейчас для него – настоящий гуру. И чего эти ремонтники там смогут наремонтировать? Катарина только вздохнула.
«Костя, давай выкинемся из окна! Только в этот раз все будет по-взаправдашнему! – предложил Серафим и тихо заскулил, видя как рулевой его тела в очередной раз нажимает ошибочный код. – Неужели
