Через некоторое время я напоминаю:
– Эй, Эд, ты сказал, что есть ещё кто-то, кроме Гарри… кроме Томаса. Кто-то, кто может нам помочь.
– Да, Джоли Энн Хармони. Это буду я.
Оказавшись снова в «Джипе Гранд Чероки», я больше не чихаю. Возможно, лосьон после бритья, который предпочитает Бермудный Парень, и дым от горящей травы по случайности представляют собой две молекулы, похожие на кусочки пазла, соединяющиеся вместе и нейтрализующие друг друга. Более вероятно, что сейчас приходит время для прорыва в логово Хискотта, я так боюсь предстоящего столкновения, что мне просто не может надоедать какой-либо запах или дым. Я когда-то вычитал, что приговорённые к смертной казни люди, стоящие перед оглашением команды на расстрел, находящиеся в рабстве ужаса, по наблюдениям, не замечали пчёл, ползающих по их лицам, даже когда пчёлы их жалили. Один парень явно перепутал укус пчелы с выстрелом – мгновенно свалился замертво, сэкономив его палачам запас снарядов.
Из-за того, что я редко что-либо забываю, мой мозг настолько переполнен бесполезной информацией, что постоянно создаёт связи между битами данных, которые в лучшем случае связанны косвенно. Иногда я волнуюсь, что если в какой-либо критический момент меня отвлекут мысли о людях, укушенных пчёлами, то это меня убьёт. Но если вы не можете доверять собственным мозгам, то чему тогда можете?
Я отключаю циркуляцию воздуха в «Джипе», чтобы оставить снаружи как можно больше дыма, и веду автомобиль от деревьев, направляя на юг по заросшему травой лугу. Видимость не превышает шестидесяти или семидесяти футов, кроме тех моментов, когда бриз ненадолго меняет направление, из-за чего появляются открытые тонкие линии прогалин в воздухе, открывающие обзор к удалённым концам «Уголка Гармонии», но они закрываются так же неожиданно, как и появляются.
Несмотря на то, что мне требуется прикрытие дыма, этот мрак гуще, чем я ожидал, заставляет меня продвигаться медленнее, чем хотелось бы – и намного медленнее, чем мне необходимо будет ехать через несколько минут. Видимость быстро уменьшается до сорока или пятидесяти футов, и если она станет намного хуже, я смогу с тем же успехом вести с закрытыми глазами.
Из-за того, что я не могу разглядеть ни одного ориентира, а одометр «Джипа» не отсчитывает единицы пробега, меньшие трёх сотен футов, я полагаюсь на интуицию, когда поворачиваю автомобиль резко вправо и торможу до остановки. Я думаю, что я стою в западном направлении, и я думаю, что группа домов далеко внизу находится немного севернее относительно моего расположения, так что я имею возможность прибыть позади них.
Отличие между тем, что мне кажется правдой и тем, что является правдой, однако, может привести к катастрофе. Холмы, расположенные ниже, имеют в основном пологие склоны, но есть несколько крутых спусков. Если я по ошибке наткнусь на один из них, «Гранд Чероки», по меньшей мере, перевернется с катастрофическим грохотом. Несмотря на тот факт, что у автомобиля четырёхколёсный привод, если он приземлится на бок или крышу, то станет таким же бесполезным, как самолёт без крыльев.
Под этим бело-серым покровом день выглядит более тёмным, чем он был бы при таком же плотном тумане – солнечный свет не проникает через дым так же хорошо, как через лёгкий туман. Вместо того, чтобы найти частично свой путь в «Уголок Гармонии», большая часть света отражается обратно от сажи, находящейся в газообразных подушках, принося на эти акры ранние сумерки. В этом мраке, неуклонно скатывающемся в темноту, в этом беспорядке, сбивающем чувства, аморфные дымные массы, клубящиеся вокруг «Гранд Чероки», кажутся фигурами, множеством человеческих, а также фантастических – миллионы докучающих духов на каком-то жутком паломничестве.
Я пытаюсь осветить путь передними фарами, но лучи отражаются от кучкующихся масс, снижая видимость с тридцати до десяти футов. Противотуманные фары также бесполезны. И в насыщенном мраке я хотел бы шипеть на эти лица из тёмного дыма, чтобы они обсмеяли и порычали на меня перед тем, как раствориться позади.
Если я собираюсь найти свой путь к Норрису Хискотту, мне нужно обратиться к психическому магнетизму, который, я верю, не приведёт меня к обрыву. Я не знаю, как он выглядит, но у меня есть его имя, и я могу представить дом, который он считает своим. Концентрируясь на этом имени и вызывая этот образ в своём мысленном взгляде, доверяя порывам и интуиции, я готовлюсь отпустить педаль тормоза и нестись вперёд, куда бы моя необычная сила ни занесла.
Непросто описать то, что произошло дальше. Грубый набросок, но не настоящий, внутренний эквивалент наброска, идея наброска проносится через мой разум, как если бы открылось окно. Возможно, из-за того, что представляю жильё в викторианском стиле, я на самом деле вижу окно со зловещим жёлтым светом за ним, в этом свете находится лоснящийся силуэт, который прыгает на подоконник и поднимает оконную раму, жаждущий прыгнуть на меня. Осознавая это, я притягиваю к себе врага, который, как я надеюсь, притягивается, я закрываю со стуком оконную раму, сразу же перенаправляя свои мысли с имени Хискотта на Сторми Ллевеллин, немедленно вытесняя вызванное изображение дома с находящимся в памяти лицом Сторми, потому что лишь она может заполнить разум настолько полно, что в момент этой атаки кукольник не может найти точку входа.
Даже если я отбросил Хискотта, хотя он ни секунды не видел моими глазами, чтобы получить какую- либо ниточку, например, моё месторасположение или замысел, я продолжаю держать в голове Сторми, потому что память о ней и обещание карты из машины, делающей предсказания – «ВАМ СУЖДЕНО БЫТЬ ВМЕСТЕ НАВСЕГДА» – является моей лучшей защитой от подавленности, так же, как и от страха.
В этой ситуации применять психический магнетизм слишком опасно. Отказываясь от особого дара, я оставляю себе только разум, как если бы Робин Гуд вынужден был обменять свой колчан с искусно изготовленными стрелами на пару камней.
Прямо в это время Джоли Хармони говорит мне:
– Гарри Поттер, ты там? Это Джоли. Ты там?
Удивлённый и озадаченный, я всего на мгновение охвачен суеверием первобытного человека с далёкого острова, который, не ведая об удивительных современных технологиях, может сделать вывод только о том, что с помощью магии шаман уменьшил Джоли до величины моего большого пальца и перенёс в радио «Гранд Чероки».
– Гарри, ты там? – спрашивает она снова.
– Джоли? Где…
– Так, смотри, эти стальные двери, которые я не могла открыть, просто открылись сами по себе, когда ты ушёл, и поэтому я сейчас в этом мега-таинственном месте в Форт-Уиверне, которое называется проект «Полярная Звезда». Это место, где работал старый док Хискотт, где артефакты пришельцев и всё такое, и он по какой-то тупой причине разрезал на части мёртвых пришельцев, и тогда всё пошло к чёрту. Док смешался с ДНК пришельца, он теперь нечто вроде гибрида. Во-первых, он спятил – ладно, не психотический, а невротический урод. Он задушил свою жену и всё такое, мы не знаем, из-за недовольства или потому что у него не было ногтей. Но теперь здесь нет больше людей, из-за консервации, так что здесь только мы с Эдом.
Я пытаюсь понять:
– Как у тебя получается…
И Джоли распространяется:
– Что может Эд, так это проникать практически в любые проводные и беспроводные информационные штуки и использовать их так, чтобы никто не узнал. И так как ты находишься в «Джипе Гранд Чероки», государственный номер «КЛЁВЫЙ ПАРЕНЬ», которая по случайности оснащена «ОнСтар»[84], Эд может определять твоё местоположение по «Джи-Пи-Эс». Мы знаем точно, где ты, и я разговариваю с тобой с помощью их спутниковой системы связи. Очень здорово, да?
