Но Род во все глаза глядел на ножны кинжала – «рог единорога». Вдруг у него за ухом раздался голос Векса.
– Субстанция в анализаторе токсична для человеческого метаболизма.
Но ведь Род не успел налить в рог ни капли вина. В нем не было ничего... Кроме воздуха.
Род нажал шишечку, и рог приобрел пурпурный оттенок.
Катарина в ужасе уставилась на ставшую фиолетовой поверхность ножен кинжала.
– Что это значит, сударь? – ахнула она.
– Отравленный воздух, – отрезал Род. Он сунул кубок служанке и оглядел комнату. Что-то здесь испускало ядовитый газ. Очаг. Род подошел к камину и подержал рог перевернутым над пламенем, но ножны, напротив, посветлели и стали бледно лиловыми.
– Не здесь, – Род развернулся, поднимаясь на ноги. Он прошелся по комнате, держа рог перед собой, словно свечу. Цвет ножен не изменился.
Род нахмурился и почесал в затылке. Куда он сам поместил бы баллончик с ядовитым газом? Как можно ближе к королеве, конечно.
Род повернулся и медленно пошел к кровати с балдахином.
Когда он приблизился к Катарине, ножны вновь стали фиолетовыми.
Дрожа от страха, королева завороженно уставилась на рог. Род медленно опустился на колени. Рог приобрел пурпурный оттенок, становясь все темнее и темнее.
Род откинул простыню и заглянул под кровать. Перед ним на каменном полу курилась жаровня.
Ухватившись за длинную ручку, он рванул жаровню на себя, затем перевернул рог над одной из дырочек в крышке... если ему не изменяет память, отверстий там быть не должно... Рог стал траурно-черным.
Род поднял взгляд на Катарину. Та прикусила костяшки пальцев, чтобы не закричать.
Повернувшись, Род протянул жаровню часовому.
– Возьми и выброси это в ров, – приказал он. Часовой бросил копье, схватил жаровню и вышел, держа ее как можно дальше от себя.
Род медленно повернулся обратно к Катарине.
– Мы вновь перехитрили баньши, моя королева.
Катарина вынула дрожащую руку изо рта, затем плотно сжала губы, на миг крепко зажмурилась и сжала кулачки так, что побелели костяшки пальцев. Когда она вновь открыла глаза, в них пылал дикий огонь, по губам ее скользнула едва заметная улыбка.
– Господин Гэллоуглас, останьтесь со мной. Все остальные – удалитесь!
Род судорожно сглотнул и почувствовал слабость в членах. В тот миг ему показалось, что она самая прекрасная женщина на всем всем свете.
Гвардейцы, фрейлины и пажи со всех ног кинулись к двери, грозя устроить там грандиозную давку.
Карлик рявкнул, и пробка рассосалась. Через тридцать секунд в комнате остались лишь королева, Род и Бром О'Берин.
– Бром, – скомандовала Катарина, не сводя глаз с лица Рода. Ее улыбка начала превращаться в оскал.
– Бром О'Берин, вы тоже оставьте нас.
Мгновение Бром возмущенно смотрел на нее, затем плечи его поникли, и он неуклюже поклонился.
– Хорошо, моя королева.
Дверь тихо закрылась за ним.
Катарина медленно откинулась на подушки. Она лениво потянулась с кошачьей грацией и взяла Рода за руку. У нее была очень мягкая ладонь.
– Вы уже дважды спасли мне жизнь, господин Гэллоуглас.
Ее голос напоминал бархатистое мурлыканье.
– Это моя... моя привилегия, моя королева. – Род выругал себя за то, что вел себя словно мальчишка, пойманный за чтением «Веселого холма».
Катарина мило нахмурилась, поджав подбородок и коснувшись губ указательным пальцем.
Затем она улыбнулась и перекатилась набок. Бархатный халат приоткрылся. Здесь явно было принято спать голышом.
«Помни, паренек, – сказал себе Род, – ты всего лишь странствующий коммивояжер. Ты проснешься утром и снова отправишься в путь. Ты здесь для того, чтобы насаждать демократию, а не ухаживать за королевой. Нечестно злоупотреблять ее благодарностью тебе, если ты не собираешься остаться здесь навсегда...» Но имели ли эти доводы хоть какую-нибудь силу?
Катарина играла висевшим у нее на шее амулетом. Ее зубки покусывали нижнюю губу. Она смотрела на него, словно кошка, прикидывающая на глазок размеры канарейки.
– Солдаты со щитами без герба, – промурлыкала она, имеют определенную репутацию...
У нее были влажные и очень полные губы.
Род почувствовал, как его губы зашевелились, и услышал свой собственный запинающийся голос:
