Ширококостный, с более крупной и цепкой ладонью. Ну что ж, посмотрим.
Однако смотреть долго не пришлось. Прыжок он сделал виртуозный. В момент касания перекладины одна рука у него сорвалась, он повис на одной всего руке, подтянулся на ней, как орангутанг, и вот — уже висит, наслаждается на полных двух руках. Какая блестящая победа!
У меня трясутся поджилки — с четвертой я не прыгну ни за что.
Что было дальше — догадаться нетрудно, поскольку я уже упоминал и про больницу, куда мать принесла мне первый майский помидор, и про торчащий из земли камень, на который я грохнулся прямо головой.
Судя по результату, оттолкнулся я достаточно сильно, и благодаря этому ноги полетели далеко вверх, в то время, как рукам не удалось так обхватить широкую перекладину, чтоб удержаться на ней и удержать инерцию полета. Взлетев ногами вверх, я тут же спикировал головой вниз. Удар о камень пришелся чуть ниже макушки с тыльной стороны головы. Позже врачи говорили, что если б чуточку рядом, в каких-то долях миллиметра, — все. Пришлось бы маме искать денег на нечто более дорогое, чем помидор.
Последнее, что помню после того, как растянулся на земле, было ощущение, что упал я на что-то пружинное, а также резкий истерический крик моей сестры, оказавшейся, очевидно, случайным свидетелем. Больше ничего не помню: потерял сознание.
Не считая родственников, в больницу ко мне приходил только Гришка. Так мы с ним не ладили, не дружили, не разговаривали.
К сожалению, националисты все же, видимо, владеют знанием какой-то тайны. Видимо, какие-то токи кровного однородства все-таки существуют. Во всяком случае, что-то наподобие этих токов сообщалось всегда между Гришей и мной, связывая нас даже в периоды самых долгих размолвок. Хотя, кто знает, может быть, этими токами называется подсознательная защитная реакция от мира, избравшего тебя на вечную роль козла отпущения, на роль вселенского, спонтанного (хочешь — не хочешь!) вредоносителя и прохиндея.
Вспоминая сейчас об этом эпизоде детства и неся в себе, как занозу, Мишкин упрек в том, что я возражаю против религиозного венчания единственно потому, что Керэн не иудейка, я думаю: может быть, он не совсем не прав. Может быть, к свадьбе сына с
Не будь еврея… Не будь еврея, не будь еврея…
Не будь нас с Гришкой, мир был бы, как стеклышко, чист, и, как пташечка, счастлив.
Не будь Богрова, Мордка, — морды. Ах эта морда!..
Не будь жиденка-подонка Богрова — не был бы убит Столыпин.
Не был бы убит Столыпин — не была бы убита Россия.
Не была бы убита Россия — на ее убитом теле не расцвел бы махровым цветом Коммунизм.
Не расцвел бы махровым цветом Коммунизм — не возникло бы враждебного противостояния мировых сил.
Не возникло бы враждебного противостояния мировых сил — не поперли бы за атомной бомбой.
Не поперли бы за атомной бомбой — не нашли б ее, не изобрели б ее, не подвесили б ее над головой у всего человечества.
Евреи, евреи — кругом одни евреи. Какой умница Галич!
Даже Иисус Христос — и тот, зараза, туда же, агент всемирного еврейского заговора.
Первый агент — наиболее удачливый.
Богров — второй, но тоже что-то наподобие барона Мюнхгаузена, стрелял в одну утку, а уложил весь косяк. Стрелял в одного Столыпина, а уложил всю Россию и за ней по цепной траектории — все человечество.
Православные люди давно пронюхали еврейские молекулы в кровеносной системе Ленина. Католические люди те же молекулы обнаружили у Гитлера, отец которого был, согласно документам, незаконнорожденным отпрыском еврейского коммерсанта, согрешившего со своей домработницей. Так что, если говорить о великих злодеях нашего века, только Сталин пока разгуливает в не-явреях. Но можно надеяться, что такого безобразия терпеть долго не придется. Я недавно смотрел документальную ленту о нем и своими собственными глазами заметил нечто.
В одном из кадров его лицо мелькнуло в профиль. Я обомлел. Нос — чисто
Спроста ли?
Спроста ли, его так редко снимали в профиль!
То-то же.
Это — по-злому, Лешенька. А если по-доброму, то я тебе байку расскажу, ходившую в свое время среди московских интеллектуалов. Из нее ты увидишь, как все точки поисков смысла жизни, на которых все человечество и поныне торчит, были впервые открыты вечно пассионирующими еврейцами. В самом деле, некуда камень бросить. Слушай.
Великий еврей Моисей сказал:
— Все дело там, — и поднял руку вверх, указывая на небо.
Великий еврей Соломон сказал:
— Все дело здесь, — и дотронулся рукой до головы.
Великий еврей Иисус Христос сказал:
— Все дело здесь, — и приложил руку к сердцу.
Великий еврей Карл Маркс сказал:
— Все дело здесь, — и положил руку на живот.
Великий еврей Зигмунд Фрейд сказал:
— Все дело здесь, — и коснулся рукой гениталий.
А великий еврей Альберт Эйнштейн сказал:
— Все относительно.
Всё ли?
— Кирилл разбил машину Хромополку.
— Что?!
Мы с Нинулей уже улеглись. До свадьбы — два дня. Точнее, ночь — день — ночь. Мы уже с ней в постели. Еще завтрашний день — и все.
— Я не хотела рассказывать при всех…
— Поэтому ты на ночь глядя… чтоб совсем не заснуть.
— Не злись, оба целы остались. Можешь спать спокойно.
Злость на Кирилла я чуть было не сорвал на ней.
А произошло вот что. Где-то часов в шесть (до моего прихода с работы) прямо с места происшествия звонил Сашка. Он думал, что я уже дома и смогу приехать, чтобы утихомирить Кирилла. Он не называл его по имени, а говорил «ваш друг», но Нинуля тотчас поняла, что речь о Кирилле. После случая с полицией, только дурак мог не догадаться, кому из «наших друзей» мешает жить Хромополк.
Кирилл подкараулил его при выезде из фирмы и на полном ходу врезался в его машину на своем мощном пикапе. К счастью, удар пришелся на заднее крыло, багажник и бампер. Иначе, смертельного исхода было б не избежать. Сомнений в намеренности содеянного быть не могло, по крайней мере у меня, по той простой причине, что Кириллу в том районе делать нечего. Он и живет, и работает за три десятка миль от того района.
— Я позвоню Сашке.
— Не вздумай: первый час ночи!
Я хотел знать подробности. По рассказу Нинули, Сашку возмутило больше всего то, что Кирилл сыграл роль жертвы, чуть ли не в драку полез с Хромополком, пытался свалить всю вину на него, возмущаясь его неумением водить машину, незнанием правил уличного движения.
Я представлял себе разъяренного Кирилла. Он и в спокойном состоянии (если допустить, что таковое совместимо с ним) хорош. А тут — сущий дьявол, видимо. Полицейский, протоколировавший происшествие,
