на Розалинду, – это она во всем виновата. Женщина на корабле приносит несчастье.
Кит кивнул в знак согласия, и Розалинда гневно сделала было шаг вперед, но рука Филиппа легла ей на плечо, и он покачал головой. Все смотрели на нее, и тишина воцарилась на корабле. Впервые Роз почувствовала себя одинокой женщиной на корабле среди враждебно настроенных мужчин.
Кит с громким смехом хлопнул Руска по плечу:
– Поверь мне, нашим положением мы обязаны испанским стервецам. Это они заманили нас в Северное море во время шторма. Но мы отомстим им. Мы еще сразимся с ними, это я обещаю вам. Второй раз «Гран Грифон» от нас не уйдет. – И доверительно добавил: – А про поверье забудь. Эта женщина – моя будущая жена и графиня и, стало быть, слушается меня беспрекословно. Она будет находиться в моей каюте и лишь изредка выходить на палубу.
Розалинда похолодела от ужаса. На лицах матросов не было никакого удивления. Она же поверить не могла тому, что только что услышала. Кит избегал ее взгляда…
Ужин был скудный – маленький кусок даже не сваренного соленого мяса и глоток воды. И она еще должна притворяться, что любуется на море, а на самом деле учить Райтмана. Штурман очень старался, хотя она разговаривала с ним сквозь зубы. Теперь он добивался ее одобрения, но Розалинда и не думала быть снисходительной. Обойдется без похвалы – он же мужчина!
Когда она вернулась в каюту, было уже темно, но гнев ее не утих. Хотя было не поздно, большинство матросов разошлись по каютам, дабы сберечь свои силы.
– Черт! – пробормотала Роз, пытаясь умыться соленой водой. Ну зачем она уехала из Лалуорта?! Она хотела сопровождать свой товар, а Кит не дал ей. Она хотела спасти корабль и матросов, а Кит не дал. А где теперь ее товар? – Я должна выполнить свой долг, – громко сказала она. – Я нужна моей семье.
Слезы затмили ей глаза. Она вспомнила бледное, как подушка, лицо отца. Он не должен волноваться о ней. Отец наверняка прочел ее письмо. Роз пылко молилась, чтобы он не волновался о ней и не губил свое здоровье. Она думала об этом, когда уезжала, но все же решилась, ибо нужны были деньги, чтоб платить кредиторам. В письме она заверила отца, что все будет хорошо.
От этих мыслей Розалинда лишь сильнее разозлилась. Во всем виноват Кит. Если бы не он, «Чаша» сейчас была бы в Антверпене…
Впрочем, она не права. Она ведь не знала правды об Антверпене. Ей стало стыдно за свою ошибку. Но Кит все же интриган. Как он успокоил моряков насчет припасов! И как он обошелся с ней, сказав ей правду лишь когда захотел, а не тогда, когда ей нужно было знать! Моряки теперь считают его своим спасителем, а кто он ей? Любовник? Муж? Она произнесла эти слова вслух с язвительной гримасой. Какие фальшивые слова! Он же все время чего-то добивался: сделать ее своей собственностью, потом – научить ее подчиняться. Да, она заметила, как эти слова постоянно переплетались в его речах – брак и подчинение, К черту его, не хочет она быть его графиней! Она хочет быть самой собой.
Умывшись, Розалинда выпила вина за неимением воды. Вино оказалось кислым, и она чуть не подавилась.
– Ненавижу его! – Эти слова сорвались у нее с языка, и слезы нахлынули на глаза. – Лишь бы Кит оставил меня в ближайшем порту, чтобы мне больше никогда не видеть его!
– Какая неблагодарность за все, что я для тебя сделал!
Розалинда подпрыгнула, услышав его ледяной голос, и смятенно прижала полотенце к груди:
– Никакой неблагодарности. Если тебе так уж хотелось что-нибудь для меня сделать, можно было бы сначала у меня спросить.
– Спросить о чем? – Он закрыл дверь каюты, сел на стул и начал стягивать высокие черные сапоги.
– Боже мой, а ты не знаешь? – Розалинда в ярости встала перед ним, сжав кулаки. – Конечно, если ты даже не знаешь, что спрашивать, чего же от тебя ждать?
Кит уже скинул камзол, повесил на гвозди и молча расстегивал рубашку.
– Ч-что ты делаешь? – удивленно пробормотала она, отступая. – Ты раздеваешься?
– Как вы наблюдательны, госпожа! Мне надоело спать на палубе. Я остаюсь здесь.
– Нет! – Розалинда попятилась.
Ее вдруг затрясло. Она слишком хорошо знала Кита.
– Ты не останешься здесь!
Он, не отвечая, продолжал раздеваться. Роз бросилась к двери.
– Тогда я буду спать на палубе! – крикнула она, в панике не находя дверной ручки.
– Ты будешь спать на этой койке. – твердо сказал Кит, схватив ее за руки.
– Нет! – заплакала она, не в силах вырваться. – Нет!
– Придется. Больше негде.
Она почувствовала себя в ловушке.
– Как ты мог сказать им… – выкрикнула она. – Это вранье…
Его горячее дыхание участилось.
– То, что ты моя будущая графиня?
– Я не буду твоей женой!
Его пальцы крепко сжимали ее плечи.
– Пусти! – крикнула она. – Мне больно!
Он отпустил ее:
– Ты правду говоришь, что не хочешь быть моей графиней?
– Я не хочу быть такой женщиной, какую ты ищешь.
– Я предлагаю тебе то, ради чего другая была бы способна убить соперницу, а ты отвергаешь.
– Ты не предлагал мне, а навязал.
Он в гневе притянул ее к себе:
– А ты согласишься? Ты больше не будешь сопротивляться мне, Роз! Довольно я от тебя вытерпел.
Она вздрогнула от его яростного взгляда.
– Ты сам пожалеешь об этом, если обвенчаешься со мной! – выкрикнула она. – Мы будем ссориться каждый Божий день, прямо как сейчас!
– В таком случае хуже не будет.
Он заключил ее в объятия столь быстро, что у нее закружилась голова, и положил на кровать, а сам продолжал раздеваться.
– Кристофер, – неуверенно начала она, отодвигаясь к стене, – ты хоть для приличия не ложись спать без одежды…
– Я и не собираюсь спать.
Она разглядывала его сильное тело.
– Я все равно не подчинюсь тебе, – дрожащим голосом пробормотала она. – Я скорее умру.
Он улыбнулся холодно и бессердечно:
– Да, жаль, что ты спуталась со мной. В силу необходимости мы должны обвенчаться. Я не хочу, чтобы говорили, что я обесчестил тебя. Я сделаю тебя честной женщиной, даже если ты этого не хочешь.
– Не надо, Кит! Найди мне спутницу, и я вернусь в Лалуорт, и никто не узнает.
– Догадаются. Это повредит твоей торговле, общество отвергнет твоих сестер.
Роз знала, что он прав, и отчаянно пыталась придумать выход из положения.
– Ты не любишь меня! – выпалила она. – Ты сам сказал, что никогда никого не любил.
– Я обязан жениться на тебе.
– Держу пари, ты никогда прежде не чувствовал себя обязанным жениться. Отчего же сейчас все изменилось?
– Ты не поверишь, Розалинда Кэвендиш, но я, как и ты, верю в долг и честь.
– Долг и честь! – крикнула она, прижимаясь к стене. – Это долг и честь?
– Да.
Он выглядел великолепно, и Розалинда не могла глаз отвести от него. Словно греческий бог, о котором она читала в отцовских книгах. Кожа его отражала свет свечи, и Роз с восторгом, как в прошлый раз, глядела на его возбужденную плоть. Хотя сейчас было опасней, ибо она знала, какое наслаждение он может дать.
