случаи. И устаешь от этого, как от физического труда. Зато как приятно видеть уважение в глазах учеников.
Розалинда кивнула. Филипп, казалось, понимал ее, в отличие от Кита, который отчитывал за нетерпимость и неуважение к ученику.
– А вы скучаете по своему кораблю? – спросила она, дабы переменить тему. – Вы же капитан, адмирал флота.
– Нам должно учиться принимать то, что происходит в нашей жизни.
Розалинда вздрогнула:
– Это так трудно!
– Не тебе одной. А что тебе трудно принять?
Розалинда помолчала, чувствуя себя виноватой, потом прошептала:
– Замужество.
– Почему? – мягко спросил он. – Кит любит тебя.
Она удивленно взглянула на него. Сегодня он выглядел моложе и беззаботнее, без черной накидки и маски, в белой рубашке, с седой гривой.
– Вы же говорите это, чтобы утешить меня и защитить его. Не надо. Он не умеет любить и не изменится.
– Жизнь меняет людей.
– Как она изменила вас? – Он зачем-то опустил руку в карман, и она уловила терпкий аромат – аромат пряностей под подушкой у Кита, и коснулась щеки Филиппа: – Простите меня.
– За что? – Его синие глаза смотрели на нее с удивлением, словно вызывая на откровенный разговор.
– За все, что было в вашей жизни.
– В моей жизни до сих пор много всего. И главное – я нужен моему принцу.
– Если бы только я умела принимать жизнь, как вы… Я хотела бы быть, как вы. – Она взглянула на него с восхищением.
– А я… Я хотел бы быть на тридцать лет моложе.
Он проговорил это с такой тоской, что слез подступили к ее глазам. Несмотря на все свое мужество, этот человек оплакивал годы, проведенные в разлуке с любимой. И только Роз знала об этом. Слеза катилась по ее щеке, Филипп протянул руку, и слезинка упала на его перчатку, расползаясь темным пятном по коже, и другая слеза последовала за ней. Как он растрогал ее одной фразой! Обхватив руль одной рукой, Филипп стянул перчатку и нежно вытер ей слезы платком.
– Ну почему Кристофер не может быть кк вы? – мягко сказала она. – Сын как отец…
Он вздрогнул:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Я была в потайной комнате под Лалуортски замком. Я… видела ваше письмо к Анне. Оно все еще там. И крест с розой.
Она помолчала, не желая рассердить его. Но в глазах его была одна печаль.
– Анна говорила мне, что Кристофер – сын Генри, ее мужа.
– Она не хотела обременять вас ответственностью за его судьбу. – Розалинда положила руку ему на плечо. – Она же знала, что у вас не будет никаких законных прав на сына. И Анна знала своего мужа. Расскажите мне о нем – о приемном отце Кита.
Раздался свист, возвещающий конец вахты Филиппа, и через несколько минут явился сменяющий его помощник капитана. – Филипп повел ее на палубу. Они стояли, смотрели на море, и граф тихо рассказывал ей то, что знал о Генри Говарде, и о своей любви к Анне, о долгих годах разлуки и скоротечных свиданиях.
– Лишь однажды мы были любовниками до рождения Кита. Через много лет после нашей первой встречи я был при дворе Елизаветы, и там вновь увидел ее, мою прекрасную Анну, отец которой разлучил нас.
Филипп смотрел вдаль, и Розалинда положила руку ему на плечо. Ей хотелось облегчить его боль, напомнить, что это в прошлом, но она поняла, что для него это никогда не станет прошлым. Эта боль жила в его душе, и он не забывал о ней.
– Мы думали, что уже никогда не увидимся, и встреча была потрясением для нас обоих. Мы немного обезумели и в ту ночь стали любовниками прямо в саду. Но лишь однажды. Потом ее мучили угрызения совести – не знаю отчего. Она уже родила мужу наследника. – Лицо Филиппа потемнело. – Я думал, что Кит мой сын, но Анна все отрицала. Впрочем, даже если он был сыном Генри, я все равно должен был увезти их. Генри считал, что детей нужно держать в строгости, у него была железная воля, а это уже опасно. Он был холодный и бесчувственный, Анна говорила, что наша жизнь будет кошмаром, ибо он способен на все. А я был бессилен против него. Теперь же Кристофер рассказал мне, что Генри разлучил его с матерью, когда он был совсем маленьким. А я верил тому, что Анна мне говорила – мол, все в порядке. Теперь я знаю, почему она согласилась видеться со мной, почему вновь позволила стать ее любовником – ведь как раз в то время Генри отнял у нее Кита… – Голос его слегка задрожал. – Мы стали встречаться в той потайной комнате под Лалуортским замком. Мне было хорошо с ней, и я думал, что все в порядке. Я не могу простить себе этого.
Розалинда крепче обняла его, с трудом дотянувшись до его плечей, желая оградить его от этой боли – маленькая утешительница. В горле у не стоял ком, в глазах – слезы:
– Вы верили ей, потому что иначе было б слишком тяжело.
– Я предпочел быть трусом.
– Трус не мог бы вынести того, что вынесли вы.
Кит со злостью наблюдал за ними. Он не слышал, о чем они говорили, но видел, с каким сочувствием Розалинда слушала Филиппа. С ним она никогда так не разговаривала! Никогда не утешала его, сказала, что любит, а сама все время сердится на него. Кит отвернулся. «Это все от жажды, – подумал он. – И матросы неспокойны».
Он пошел по своим делам, лишь бы не видеть Розалинды и Филиппа.
Но все мысли его вертелись вокруг нее. С утра Роз открыла глаза и улыбнулась ему такой счастливой улыбкой. Он назвал ее графиней, чтобы сделать приятное, но она тут же рассердилась и перестала с ним разговаривать. Кит безумно разозлился: ведь он не командовал и не помыкал ею, а назвал именем, которое любой другой польстило бы. А потом он узнал, что Роз еще не занималась с Райтманом, и как следует отчитал ее, а Роз обозвала Кита тираном и выскочила из каюты. Но она же сама виновата: ведь он капитан корабля, и все должны подчиняться ему. Все. Беспрекословно.
Через час он увидел ее на корме: она делала вид, что дышит воздухом, а сама украдкой следила за Райтманом, который возился с компасом и астролябией. Тогда Кит спрятался и стал подслушивать.
Розалинда раздраженно следила за Райтманом, сердце у нее надрывалось каждый раз, когда он неправильно держал астролябию. Она старалась быт терпеливой во что бы то ни стало, хотя Кит и сказал, что у нее никакого терпения.
В конце концов она отвернулась и попыталась притвориться, что любуется морем. Рассеянно она откусила сухое печенье, оставшееся от обеда, такое твердое, то она чуть не сломала зубы, и такое сухое, что приходилось подолгу держать во рту каждый кусок. И тут только заметила, то вокруг собрались моряки, тихо совещающиеся меж собой. До не доносились обрывки их слов:
– Мы так и не увидим суши. Мы умрем о жажды…
– Или от голода. Никогда прежде такого с графом не случалось. Это все она. Она принесла на несчастье.
Розалинда поняла, что говорят о ней, и огорчилась Ну чего от нее хотят – чтобы она бросилась в воду и освободила их? Она храбро обернулась подошла к ним.
– Доверьтесь Райтману! – Смирила она свою гордыню. – Он очень хороший штурман и знает что делает. Ваш капитан сам проверил его расчеты и знает, что они верны. Вы должны доверять ему. Он же никогда не подводил вас.
Моряки изумленно качали головами, не ожидая, что она осмелится заговорить с ними.
