знакомые фигуры. Однако неприятная ситуация длилась недолго - всего несколько томительных минут, за время которых внезапно ослепшие глаза успели немного привыкнуть к сгустившейся темноте, начали различать отдельные детали, а гости стали хоть как-то ориентироваться. Но зато как только это произошло, в центре зала снова произошло непонятное волнение, а потом прямо на полу расцвел крохотный огненный цветок, принявшийся стремительно набирать силу.
При виде пляшущего под ногами огня люди непроизвольно попятились, торопливо очищая центр зала. А потом и мудро отступили к самым стенам, заметив, как от него во все стороны брызнули огненные дорожки. Кто-то даже испуганно вскрикнул, всерьез опасаясь пожара, однако очень быстро выяснилось, что огонь непростой. Магический. И он не пожирал дорогой паркет диким термитом. Не давал гари. Не слепил глаза. Он просто деликатно очистил центр громадного помещения и оставил в нем всего одну пару.
Мужчину и женщину.
Застывших в неподвижности и словно бы не замечающих, как вокруг них стремительно образуется пустота. Они не пугались огня. Они не смотрели по сторонам. Они, как две изваянных в живом камне скульптуры, ненадолго замерли, неотрывно глядя друг другу в глаза.
Кто они - никто не знал: на них, единственных из всех, были надеты маски. Практически одинаковые, из черно-белой ткани, плотные и надежно скрывающие верхние половины лиц. Видно было только, что мужчина высок, ладно сложен и широкоплеч, а женщина - молода и стройна, как молодая лань. На ней красовалось длинное белое платье с щедрой золотой вышивкой по краю подола. Почти церемониальное. Невозможное. Дерзкое. Смело открытое со спины и наглухо закрывающее шею. Довольно узкое платье. Неприлично плотно обтягивающее бедра, при виде которых у многих мужчин нервно дернулись кадыки. А еще на ней была странная накидка - поразительно тонкая, кружевная, надежно прячущая волосы и спускающаяся длинным мазком от макушки до самого пола. Такая же черная, как подчеркивающий талию узкий пояс и как наглухо застегнутый камзол неизвестного мужчины.
Странная это была пара. Контрастная. Слишком резкая и непривычная взору. Но при этом было в ней что-то такое, что мгновенно притягивало взгляды. То ли внешняя хрупкость женщины. То ли хищная стать мужчины. Да и пляшущие на полу огни зловещими отсветами гуляли на их одеждах, добавляя напряжения и заливая центр зала неприятными багровыми отсветами. А над всем этим продолжала звучать мерная музыка, которую отбивали чьи-то невидимые ладони, постепенно все наращивая темп.
Какое-то мгновение они стояли неподвижно, молчаливо глядя друг на друга. Белое и черное... свет и тьма... мужчина и женщина... беззащитная лань и мрачноватая тень, смотрящая на нее из темноты... а потом по ее губам скользнула легкая улыбка, и пара словно взорвалась движением.
В первый миг кому-то могло показаться, что мужчина, не сдержав эмоций, внезапно напал на свою спутницу. Кому-то также могло показаться, что она в действительности испуганно отшатнулась, прогнувшись назад так, словно была настоящей гимнасткой. Кто-то увидел, как взметнулась вверх белая перчатка. Как с силой раскрытая ладонь метнулась к закрытому маской лицу... но не ударила. Ничуть. Только задержалась на гладко выбритой щеке, одновременно резко отворачивая от себя голову жадно склонившегося мужчины, и тут же оттолкнула от себя, заставляя его отступить.
Но ни звука, ни вскрика, ни шума удара не последовало...
Ничего на нарушило неестественной тишины ночи в этот тревожный момент. Только странные ритмичные хлопки заставляли сердца колотиться быстрее и придавали движениям пары какой-то ровный, законченный, хоть и непривычный ритм.
Лишь спустя пару секунд присутствующие с непонятным облегчением осознали, что на самом деле это был всего лишь танец. Странный. Непонятный. Резкий и никогда не виданный в столице. Но полный жизни, страсти и такой притягательной глубины, что весь зал смотрел на него, невольно затаив дыхание.
В окружении огненного кольца мужчина и женщина метались друг вокруг друга, как две черно- белые тени, как два отражения, разделенные невидимым зеркалом. Две полных противоположности. Две сущности, неразрывно связанные друг с другом. Одинаково сильные, резкие, но совершенно не умеющие существовать по отдельности. Он - напористый и хищный, и она - грациозная и гибкая. Он - плотно укрытый вуалью мрака, безликий и агрессивный. Она - обманчиво уязвимая, но не менее стремительная и властная.
Их руки переплеталась, как две лозы, создавая в царящем полумраке причудливые узоры. Их маски то и дело оказывались на расстоянии одного единственного вздоха. Казалось, мужчина стремится подавить, накрыть собою трепетную партнершу, он постоянно напирал, то и дело опасно близко наклоняясь к ее белой шее. Но женщина не уступала. Она уклонялась, обманывала, уходила от него раз за разом, не поддаваясь сильным рукам и не позволяя коснуться себя дольше, чем на крохотный, почти неуловимый миг.
Это была борьба. Настоящий невидимый бой - напряженный, опасный и почти что смертельный. Они, несомненно, боролись друг с другом, старательно отвоевывали каждый шаг, каждое движение, каждое прикосновение друг к другу. Они двигались в едином ритме, как одно существо. Они кружились, порой тесно соприкасаясь спинами, и тут же расходились, неотрывно следя друг за другом, будто кровные враги.
Однако при этом женщина не выглядела слабой. Отнюдь. Она была тоньше и изящнее, но ничем не уступала широкоплечему партнеру. Просто она была быстрее. Просто она умудрялась держать его на расстоянии. Сдерживать его нетерпеливые движения, уводить в сторону, искусно уклоняться, играть...
Да. Кажется, женщина, будучи не способной вступить в открытую схватку, всего лишь играла с уверенным в себе и смертельно опасным хищником. Обманывала его, с легкостью исчезала из почти сомкнувшихся объятий, кружила вокруг него белым призраком, показываясь то здесь, то там, запутывая и заставляя теряться.
И он терялся.
Он шаг за шагом утрачивал сумасшедший напор. Он больше не нападал, но лишь следовал по пятам, не в силах оторвать от нее глаз. Он следил за ней горящим взглядом. Настойчиво тянулся. Желал. Однако в какой-то момент стало понятно, что его сила тут ничего не решает. И что он, не смотря на все свои достоинства, так и не может к ней прикоснуться.
А потом танец внезапно поменял тональность. Потом он вдруг стал мягче и легче. Тоньше. Деликатнее. Свободнее. Из него ушла прежняя агрессивность. Он утратил прежнее напряжение. Где-то оставил диковатую страсть. Рассеял былую ауру схватки. Движения женщины стали более плавными и тягучими, она перестала походить на ослепительный и больно режущий солнечный луч. А в походке мужчины неожиданно появился какой-то необъяснимый покой. Смирение. Обреченная покорность. И готовность следовать за ней туда, куда она только пожелает.
И вот тогда на ее губах снова появилась улыбка. Тонкая, мимолетная, но не злорадная или торжествующая. Не мстительная. Просто обычная человеческая улыбка, полная понимания и удивительного прощения. В которой довольно скоро проступило и снисхождение, разделенное пополам с внезапно проснувшимся интересом.
А потом танец изменился в третий раз. И в третий раз вокруг кружащейся пары вспыхнул теплящийся на полу огонь. Только теперь он не стал ютиться в ногах - теперь он потянулся наверх. Стройными многочисленными колоннами, вырастающими прямо на глазах и стремящимися сомкнуться над головами танцующих в диковинную, пылающую огнем арку. Но они не видели. Они больше не обращали ни на что внимания. Они смотрели только друг на друга, с каждым шагом сближаясь все больше и изучая один другого с неподдельным интересом. Только теперь мужчина был осторожен. Теперь он не стремился ее подавить. Теперь он ступал мягко и бесшумно, деликатно поддерживая партнершу и готовясь в любой миг ее отпустить, если увидит малейший знак неодобрения.
А она молчала. Она позволяла вести себя по залу, как хрупкую драгоценность. И она, наконец, позволяла держаться рядом с собой, не нарушая гармонии танца. Она снова стала гибкой и податливой. Снова обрела непередаваемое изящество. И она постепенно принимала идущего рядом мужчину, как равного. Точно так же, как и он признавал ее несомненную красоту.
Они были разными, эти странные танцоры. Разными, но, вместе с тем, дополняли друг друга так, как только могут мужчина и женщина. Он воплощал в себе силу, она - гибкость, он был резок и дик, но она умела останавливать его напор. Он неуклонно стремился вперед, напоминая порывистый ветер, но она
