Кривые зеркала
Отражения, кривляясь, вырываются на волю…
Второй университетский городок Иркутского Университета считался одним из самых больших архитектурных комплексов Иркутска. Семь стрельчатых башен, здания — огромные параллелепипеды, шары, причудливые многогранники… Какие-то немыслимые башенные надстройки, прозрачные стены, позволяющие видеть аудитории, лаборатории, спортзалы и гипноклассы. Всё это соединялось многоуровневыми переходами, бегущими горизонтальными дорожками и трубами вертикальных лифтов.
Один из таких лифтов ухнул вниз почти с самой вершины Железной башни, сверкающей искрой летел в прозрачной шахте.
— Семьдесят восьмой… семьдесят шестой… — приятный женский голос отсчитывал этажи. Сергей упёрся лбом в прозрачный пластик, глядя, как на него несётся земля. Корпуса вырастали, соседние башни словно устремлялись в небо. Зелёное весеннее кипение парков разрасталось.
— Шестьдесят шестой… шестьдесят второй… — голос считал быстрее, Сергей чувствовал знакомую лёгкость падения и понял, что бессознательно напряг плечи, словно поднимая крепёж парашюта. Славно отдохнул, попрыгал от души…
Интересно, что ей больше нравится, размышлял мужчина, блистающий замок или парки, взявшие его в зелёную осаду? С одной стороны, архитектура городка ни одного человека не оставит равнодушным. С другой — гостья должна тянуться к природе, это в её природе…
Дурной каламбур. И дурной признак.
— Пятьдесят пятый… сороковой…
Да и какой она человек, если задуматься…
Смотреть на парки и стеклянные иглы расхотелось. Он повернулся, усмехнулся своему отражению в зеркале. Кажется, предстоит тот ещё денёк…
Отражение смотрело оценивающе. Невысокий широкоплечий мужчина самую малость за тридцать, лицо… старомодное, костистое, с крупными чертами, не грубыми, скорее выдающими породу. Серо-голубые глаза, нос не классический и не 'картошка', нечто среднее, плотные губы, широкие скулы. В последнее время простота и 'славянскость' снова вошли в моду, но лицо, которое носил Сергей, было его собственным.
— Тридцать четвёртый…
И костюм соответствовал лицу. Обычные серые джинсы, рубаха чуть светлее. Чужой взгляд соскользнёт, не за что зацепиться…
Вот и славно. Нам лишние взгляды ни к чему, а к гостье мы приставлены отнюдь не для того, чтобы она нами любовалась. К тому же она наверняка привыкла совсем к другому типу мужчин.
Сергей придирчиво изучил себя в зеркале, одёрнул одежду. Норма. Порепетировал улыбку. Так себе. Какой затейник повесил зеркало в лифт? Может, за ним камера стоит?
— Двадцатый… Восемнадцатый…
Лёгкость пропала, кабина тормозила. Лифтовый голос считал всё медленнее, и в коленях нарастала тяжесть. Сергей скорчил зеркалу рожу и отвернулся, глянул вниз. Вокруг шахты лифта засверкал ажур металлических опор. Сейчас башня закончится и начнётся корпус. Стены и перекрытия прозрачные, можно разглядеть холлы.
— Десятый…
А отсюда — уже и фойе и сотни людей внизу.
— Пятый, — с гордостью за свою работу сказал лифт. — Спасибо, что воспользовались…
Прозрачные двери разошлись, Сергей шагнул в холл пятого этажа. Наклонная стеклянная стена отгораживала фойе, он подошёл и всмотрелся в хаос, царящий внизу на первом этаже и нескольких широких переходах.
— Может быть, она умнее, чем я думал? — пробормотал себе под нос. Почему-то ему казалось, что гостья должна выделяться в толпе. Как же…
Люди всех возрастов и наций. Студенты, абитуриенты в ярких куртках, в джинсе, с какими-то невообразимыми причёсками, или сверкающие голыми головами. Солидные пиджачные профессоры и магистры, женщины в строгих юбочных, со скучными причёсками. И наоборот — преподаватели в диком прикиде, с малиновыми гребнями, косичками до пояса, и молодёжь в классике или ретро. Вся эта пестрота куда-то спешила или стояла на месте, общалась, образовывала группы, смешивалась, тасовалась по неведомым алгоритмам. Разглядеть здесь одного конкретного человека было нереально.
Сергей вернулся к лифтам, но повернул не к низкоскоростным, а к лестнице. Пожалуй, самая модерновая деталь этого корпуса. Забавно, как многие посетители теряются при необходимости самостоятельно перебирать ногами по ступеням, никак не могут привыкнуть, что эта лестница не везёт сама…
Он вышел в фойе, тревожно оглянулся. Не самое разумное — назначить встречу здесь, в гуще народа…
Стоп, ты проводник, экскурсовод, не телохранитель, — одёрнул себя. Конечно, прибытие, гм, человека из Иного Мира — событие нетривиальное, и персоной почти-посла многие заинтересовались… бы, если бы знали. А знают едва ли десяток человек, и этот десяток молчать умеет.
Всё-таки гостья выделялась из толпы.
Она ждала проводника слева от большой лестницы, у сверкающих экранов доски объявлений. Зелёный джинсовый костюм не скрывал худобы и подростковой угловатости фигуры. Девушка держала 'мыльницу', то ли что-то читала, то ли сбрасывала с большой доски информацию.
Словно почувствовав взгляд, обернулась.
И мгновенно перестала походить на типичную провинциальную абитуриентку.
Лицо идеальное, но и живое, правильный овал скул, длинный тонкий нос, полные неулыбчивые губы. А вот заострённые самую малость оттопыренные уши при короткой светлой стрижке не смотрятся, с некоторым злорадством отметил Сергей. Тонкая шея торчит из ворота рубахи, возвращая впечатление подростковости.
Девяносто лет, напомнил он себе. По их меркам — прыщавая юность.
Впрочем, у эльфов прыщей не бывает.
Часом раньше Сергей вознёсся на Железную башню в прозрачном лифте и вошёл в круглый зал на вершине.
Гречишников уже поджидал его, прогуливался вдоль панорамного окна. Пожилой мужчина в дорогом скверно сидящем костюме, широкоплечий, плотный и сутулый, глаза раскосые, скулы широкие — татарская кровь. Его можно было принять за охранника.
— Сергей, — поприветствовал воспитанника декан кафедры безопасности одного из самых могущественных Университетов Земли.
— Марат Иванович.
Сергей подошёл к нему, и какое-то время мужчины молча любовались Иркутском. Отсюда можно было разглядеть добрую треть северной столицы.
— Как тебе город? — спросил Гречишников. Сергей равнодушно повёл плечами:
— Не изменился.
— А ты бы хотел?
