— Ваше Величество! У них словно пунктик такой: все они могут только ныть, критиковать или игнорировать стремительный прогресс страны, который имеет место благодаря гениальному руководству Вашего Величества. Если бы университетское начальство не давало им воли… У них все мысли только о разрушении.
— Значит, порезанные сиденья автобусов, свинченные краны в умывальниках на Центральном стадионе — это их рук дело?
— Вашему Величеству известно: главная отличительная черта этих типов — дух разрушения, или, как выражаются ученые люди, антисоциальная направленность.
Ты прячешь улыбку. Как нелепо звучат ученые слова в его устах — от тех же арестованных студентов, небось, набрался. А так-то этот Тупой Великан наверняка за всю жизнь ни одной книжки не прочел. Разве что учебник для начальной школы или брошюру о правилах дорожного движения, да и то вряд ли. Водительские права он тем не менее получил…
— У меня впечатление, что в последнее время распространяются религиозные настроения — это так?
Словно двоечник, Тупой Великан поднимает выпученные глаза к потолку, потом его толстая шея напрягается от умственного усилия. Ответы он, вообще-то, порой дает четкие, но это вовсе не его заслуга, а заслуга его заместителя — человека действительно знающего, который готовит ему материалы.
— Ваше Величество имеет полную информацию о том, что в последнее время многие личности из оппозиционных кругов начали посещать мечеть; однако их программа действий — все те же коммунистические бредни. Если бы они просто ходили в мечеть как нормальные люди… Но они получают студенческую стипендию и тут же принимаются печатать и раздавать листовки, в которых нет ни одного правдивого или разумного слова. Как будто все листовки написаны одним и тем же сумасшедшим. И все- таки этот бред люди размножают. А написанные ими брошюры? Одна трескучая болтовня, такого никто не читает. А если кто и прочтет, все равно не сумеет понять, говорится там что-то дельное или нет?
Ты смотришь на него в упор: его зрачки бегают, словно двое заключенных в камерах глазниц. Все время одно и то же! Если его не прервать, он будет говорить бесконечно, утомительно повторяясь. Какая жалость, что ты в нем нуждаешься — как в пугале над гумном. Потеряй он должность, и кое-кто в службе безопасности сразу же много о себе возомнит — а положение сейчас слишком тревожное. Хотя у тебя нашлись бы люди на порядок сообразительнее, разумнее, чем он…
…Этому ослу все надо терпеливо растолковывать — точно ученику начальной школы.
— Мы не для того развиваем высшее образование и строим университеты, чтобы воспитывать новых бунтарей. А в реальности получается так, что количество бунтарей среди студентов растет день ото дня. Ко мне приходят сообщения о том, что для них уже не хватает камер, — это правда?
— Не извольте беспокоиться, Ваше Величество, нехватка камер не является острой проблемой. Большинство задержанных мы отпускаем после короткой нахлобучки. Служба безопасности страны настолько сильна, что не видит нужды в повальных арестах: любой злостный бунт пресекается в зародыше. Все находится под наблюдением, и о любой серьезной проблеме сразу сообщают в центр…
Что ж, он правильно говорит. У САВАК имеются осведомители во всех группах и слоях населения — правда, обходится это весьма дорого…
— О протестном движении духовенства в Куме есть новые сведения?
— Никак нет; в настоящее время все опасные элементы либо в тюрьме, либо в ссылке, либо им запрещено служить в мечети. Осмелюсь доложить, реальная опасность исходит от террористических групп. Хотя большая их часть разгромлена, мы не ослабляем усилий. Что касается мулл, то с их стороны поддержка бунтовщиков ограничивается речами, а иногда имеет и финансовую составляющую, так как они считают, что у них с террористами отчасти общие интересы.
В этом ты с ним согласен. Муллы — не главная угроза. Но это не значит, что нужно потакать религиозным настроениям, особенно в армии.
— Согласно поступившим сведениям, некоторые военнослужащие, особенно офицеры, проявляют интерес к религии. В военных городках читают намазы, соблюдают пост… Как вообще получается, что офицер, находившийся на учебе в Соединенных Штатах, получивший там высокотехнологичную, техническую специализацию, начинает читать намаз и платить муллам хумс [40] и закят[41]? Такая отсталость и невежество — постыдны, не к лицу этим офицерам, разве только мы согласимся, что тут имеет место сильное иностранное влияние…
Его большая голова не перестает кивать, как у барана-соглашателя. Но все равно придется еще подробнее объяснить ему этот вопрос, буквально разжевать.
— Помня обо всем вышесказанном, вы все-таки должны понимать, что борьба с религиозно настроенными людьми проще, чем борьба с коммунистами. Верующих легче идентифицировать и выследить. Даже в среде студенчества религиозный настрой менее опасен, чем коммунистический. Коммунисты ориентируются на испытанные примеры и формы борьбы, тогда как религиозное движение неопытно. Поэтому оно пользуется коммунистическими методами. В любом случае, ваша задача понятна и трудна. Террористы есть террористы, и их не следует делить на атеистов и верующих.
В животе твоем неприятное жжение. Как эти студенты утомляют тебя! Только вспомни о них — сразу огорчение, тоска и боли в желудке. Не забыть, когда отпущу его, принять таблетку от вздутия живота и от изжоги.
«Ах, мой венценосный отец! Видимо, они уж очень меня не любили, ведь презирали всякий прогресс, подвергали осмеянию все успехи страны, всех и вся. Ну мыслимое ли дело, что работник Корпуса просвещения[42] — много учившийся, самоотверженно работающий в области здравоохранения на селе (очистка воды), признанный образцовым работником и получавший поощрения — вдруг оказывается еще и членом подпольной антиправительственной группы? Или как осмыслить другой случай: несколько студентов, будущих инженеров, приходят в универмаг и там воруют тетради, карандаши, крупяные изделия (один даже мешок риса и кусок бараньей туши хотел вынести под пальто) — для того чтобы раздавать эти товары нищей детворе южных районов города? Неужели некому было им объяснить: мол, ребята, вы болеете душой за бедняков, так учитесь как следует, чтобы потом служить тем же самым, как вы их называете, „обездоленным слоям общества“? А хоть бы кто и объяснил — разве такие прислушаются? Поверишь ли, отец: прочитав подобное донесение, я, бывало, по нескольку дней ходил как оглушенный. Сколько я ни думал, не мог понять: почему студенты вместо исследовательской работы в библиотеках, вместо практики на фабриках укрывались в комнатах общежития и там изготавливали самодельные бомбы? Люди сидят без горячей воды из-за отсутствия мастеров по ремонту, а кто-то пренебрегает их нуждами!»
…Глава САВАК все мелет языком, а ты думаешь о свидании, которое организовал для тебя на сегодняшний вечер Домашний Слуга. Девушка только вчера прибыла из Швейцарии, и ты о ней много слышал…
Ты смотришь на часы. Еще пятнадцать минут можешь отдать этой белиберде уважаемого главы САВАК…
Тупой Великан моргает глазками, в которых видно раздражение. Наверняка ведь думает о чем-то другом: например, о тех обширных землях, которые недавно приобрел; а может, о новых гигантских сделках, чтобы стричь проценты… Конечно, он злоупотребляет служебным положением, при этом в делах бизнеса — совершенный неумеха, да и со своими прямыми обязанностями справляется плохо. Самое главное, его увечный мозг неспособен правильно анализировать получаемую информацию. Тем не менее ты в нем нуждаешься, и приходится его терпеть, хотя ты и уверен, что когда-нибудь он жестоко пострадает от собственного невежества и тупости.
Его превосходительство кладет на стол перед тобой письменный отчет о вчерашних студенческих протестах в университете. Этот вопрос постоянно изводит тебя, как хроническая болезнь, то и дело обостряющаяся… Черт бы побрал этих студентов!
Ты погрузился в чтение саваковского отчета. Только и умеют, что писать многословные отчеты. Очевидно, где-то что-то не срабатывает. Ты не знаешь, где именно, но понимаешь, что тут тебе не поможет
