ни начальник САВАК, ни кто-либо еще. Ты должен сам как следует все продумать…
Очень неприятная боль в желудке. Может, виной тому, среди прочего, и полученная сейчас информация. Хотя за всю жизнь ты ни на кого — в физическом смысле — не поднял руку, службе САВАК разрешено причинять противникам режима любое зло…
Переведя взгляд на собственные руки, ты забываешь о студентах. Совсем недавно на коже появилось несколько наглых пятен кофейного цвета. Вид их сейчас поражает тебя: ведь это зловещий признак старости. Хотя ты вовсе не чувствуешь себя стариком, не ощущаешь свои пятьдесят пять лет: ты молод, и доказательство тому — твои ночные похождения. Пусть с возбуждающими таблетками, сильными лекарствами, но все же… А какое иное утешение доступно тебе в твоей ужасной жизни — предполагающей, среди прочего, и общение с Тупым Великаном.
Ты смотришь на часы и бросаешь на стол отчет САВАК.
— Что за отчеты вы нам посылаете? Мы сотню раз говорили: народ вправе распоряжаться собственной половой жизнью по своему усмотрению; какое нам дело, что там у них в постелях происходит?
Чиновник в полной растерянности смотрит на листки доклада: ведь ты сам требовал, чтобы органы безопасности знали обо всем, включая и то, что происходит у начальства в спальнях. Такие доклады к тебе поступают, но тебя это раздражает. Ты считаешь необходимой для служб безопасности подобного рода деятельность, однако не любишь, когда САВАК знакомит тебя с ее блестящими результатами. Пусть те, кому надо, и знают об этом, а тебе-то зачем знать, со сколькими мужчинами одновременно имеет отношения твоя сестра-близнец, или кто и как сватается к твоей матери, Тадж ол-Молук?
Вспомнив мать, ты чувствуешь, что настроение совсем испортилось, да и горькая отрыжка поднялась из желудка прямо в горло. На истекшей неделе ты несколько раз звонил матери, но она ни разу с тобой не переговорила…
«Ах, мой венценосный отец! Мать открыто этого ни разу не говорила, но я всегда понимал, что моего брата Али Резу она считает более пригодным к управлению страной. Ей больше нравятся сильные и жестокие мужчины, вроде тебя…»
Ты встаешь на ноги и протягиваешь руку Тупому Великану.
— Всего вам доброго!
Он берет твою руку и целует ее: какие холодные губы! Как ледышки…
Ты идешь в сторону ванной комнаты, зовешь личного лакея. Очень удобно, что у тебя ванная прямо в рабочих апартаментах, недалеко от кабинета.
Лакей возникает из-за двери, словно бесшумная тень.
— Принесите спортивный костюм… И таблетки не забудьте!
Глава восьмая
По всегдашней привычке, ты просыпаешься рано. Потягивание и ощущение пустоты, нехватки чего- то рядом с тобой… Поднявшись с постели, ты слегка разминаешь руки и ноги, прогоняя остатки сна, и идешь в ванную. Твое отражение в зеркале приглаживает волосы и осматривает себя: слава Аллаху, все кости как будто бы в норме, и на лице нет крапивной лихорадки, нет вздутия живота, и ниже пояса тоже порядок. Надо только, вернувшись в Тегеран, подкрасить волосы, а то виски сильно поседели. Уже давно ты подкрашиваешь седые виски, причем пепельным цветом: черный в таком возрасте делает человека похожим на гомосексуалиста или дешевого актера.
Сбросив атласный халат, ты встаешь под душ. Напрягаясь от горячей воды, решаешь, что надо дать указание Домашнему Слуге: эту девочку оставить в Тегеране еще на какое-то время. Не то чтобы ты влюбился в нее… Ты — и влюбленность?! Нет, просто понравилась…
Погруженный во влажные воспоминания, ты трешь себя мочалкой, как вдруг ощущаешь большую опухоль ниже грудной клетки. Прямо под левым нижним ребром — нечто вроде полунадутого воздушного шарика. Это открытие — из разряда столь пугающих, что тебя и под горячим душем бросает в холодную дрожь. Тут не что иное, как непокорность и восстание клеток против деспотического природного порядка: одно из самых пугающих переживаний человеческой жизни, которое всегда застает человека врасплох.
Выключив воду, ты очень тщательно, чтобы исключить всякие сомнения, ощупываешь опухоль под левым ребром. Да, она на месте. Может, это что-то, связанное с селезенкой? С детства и до сегодняшнего дня ты был подвержен многим болезням, но такого никогда не бывало. Скрытые и непонятные вещи всегда страшат тебя: душа твоя любит, чтобы все было прозрачно, отчетливо видно. Вот как эти куски мыла, например.
Капая водой, ты вылезаешь из душа, словно жертвенный барашек судьбы: их ведь тоже сначала стригут, потом моют перед закланием. Дежурному адъютанту отдаешь распоряжение: вызвать личного врача. Тот везде и всюду сопровождает тебя, и ты дал ему прозвище: Доктор Лишний.
Появляется он быстро, ты еще и одеться не успел. Осматривает тебя и говорит, что это, возможно, — физиологическая особенность, присущая тебе с детства. Но для верности следует вызвать специалиста по крови — гематолога. Это слово вызывает в тебе непонятный страх, но ты не теряешь присутствия духа и требуешь, чтобы и сегодняшний, и следующий осмотр были засекречены, даже от шахини.
Все уходят. Ты встаешь у окна и, глядя на Персидский залив, погружаешься в размышления. Домашний Слуга просит возможности лицезреть тебя. Чувства твои в таком смятении, что ты даже на его приветствие отвечаешь не сразу. Сейчас ты никого не хотел бы видеть.
— У вас ко мне дело?
— Да, Ваше Величество, купчие на эти виллы соблаговолите подписать.
Протянутые им документы на право собственности ты бросаешь на стол.
— Неужели ты хочешь, чтобы мне принадлежал только этот клочок иранской земли? Весь Иран — моя собственность. И если мой сын станет правящим шахом, то и у него все будет собственностью, а если нет, так он и этого клочка не захочет.
Домашний Слуга сильно огорчен, и ты знаешь, как у него сейчас кипит душа, знаешь, что, пока он не поймет, в чем дело, не успокоится. А можно ли скрывать от него столь важную проблему? Ведь он, как никто другой, имеет доступ к твоим тайнам…
Через час, в самолете на обратном пути в Тегеран, ты посвящаешь его в курс дела… И вскоре, в одно из воскресений, во дворец тайно прибывает опытный французский гематолог. Капельку твоей крови он капает на стеклышко и разглядывает в специальный микроскоп. Посмотри, какой рисунок, какие плетения удивительные, сколько разнообразных шариков: эритроциты, гранулоциты, лимфоциты! В этом миниатюрном узоре можно разглядеть след судьбы. И вот выясняется, что в твоей крови количество белых кровяных телец уменьшилось, и ты не можешь сопротивляться болезни. Какой трусливый и подлый заговор! Подсчет твоих кровяных шариков показывает, что в те годы, когда ты был занят подавлением оппозиции, часть твоих клеток подняла восстание и решила тебя уничтожать постепенно, по крупицам. Именно поэтому и возникла опухоль на селезенке.
— Нет, тут ничего опасного. Совершенно обычное заболевание, которое…
— …Почему вы не говорите мне правду? Эта болезнь называется хронический рак лимфатических желез. Есть другая болезнь под названием амилоидоз, которая лечится лекарствами, но если с течением времени она прогрессирует, то переходит в злокачественную форму.
— …Но можно ли в присутствии Его Величества произносить слово «рак»?.. Такое слово пугает. Поэтому лучше сказать им, что у них выявлено заболевание крови, которое может быть вылечено лекарством. Все действия должны совершаться в секрете. Даже на коробочках лекарств должны значиться обычные названия.
— …Зачем вы так поступаете? Разве это не верх вероломства? Ведь вы обманываете его и не позволяете ему ознакомиться с правдой об этой болезни…
