— Дуг! — вскрикнула Джо.
Под горку прямо на них почти бесшумно съезжал грузовик. Завизжали тормоза. Грузовик вылетел на тротуар и врезался в фонарный столб.
Их не задело, подумала Джо.
Но никто не обратил внимания на приближающуюся легковушку. За рулем сидел парень, получивший права всего пять месяцев назад. Он впервые выехал в снегопад и гнал на приличной скорости. Неправильно оценив обстановку, он стал объезжать заглохшую посреди проезжей части машину и, только вырулив из-за нее, заметил грузовик. Дуга с Джоном он увидел слишком поздно.
Было три часа дня. Снегопад прекратился в полдень. Из окна душного больничного коридора странно было видеть однотонный пейзаж.
Заслышав за спиной шум, Джина обернулась. Напротив стояла Джо. Ее лицо было мертвенно- бледным.
— Все готово? — спросила она.
— Да, — ответила Джина, беря подругу под руку.
Часовня находилась всего в нескольких метрах, но им показалось, что они шли до нее целую вечность. Дуг лежал на застеленной белой простыней каталке у небольшого алтаря. На лице у него не было ни синяков, ни ссадин. По сторонам каталки лежали два огромных букета.
— Не могу, — проговорила Джо.
Джон сидел рядом с Кэтрин во втором ряду. Услышав голос Джо, он поднялся и повернулся к ней.
Синяк вокруг его правого глаза уже начал чернеть, веко вспухло. Ото лба до самой шеи тянулась глубокая ссадина. Его отшвырнуло ударом машины, сбившей его отца, которого сам он в это время держал за руку. Дуг в последний момент успел оттащить сына в сторону. Джон на пять минут потерял сознание, а когда очнулся, услышал вой сирены «скорой помощи» и увидел стоявшую на коленях посреди дороги Джо — она пыталась привести в чувство его отца.
Джо подошла к Джону, но заговорить не решилась. Кэтрин, бледная, с покрасневшими глазами, стояла рядом с ним.
— Прости, — сказал Джон.
— Это ты его убил, — произнесла в ответ Джо.
Джон отшатнулся.
— Никогда тебе этого не прощу, — добавила Джо.
— Джо, — мягко урезонила подругу Джина, привлекла ее к себе и обняла.
Джон пошел прочь, Кэтрин побежала за ним.
— Я с тобой, — сказала она.
— Она права! — выкрикнул он, глядя на нее полными слез глазами.
Кэтрин остановилась как вкопанная, в ужасе открыв рот.
— Нет, Джон. Она так не думает…
— Зато я так думаю. Оставь меня. — Джон распахнул дверь часовни.
Снаружи донеслись его удаляющиеся шаги: он сначала шел спотыкаясь, потом побежал.
Джина усадила Джо на стул.
— Все хорошо, — говорила она. — Все обойдется.
— Не обойдется. У меня будет ребенок.
Часть 2
Два года спустя
7
Пловчиха долго подыскивала подходящее место.
Она искала зернистый утрамбованный снег. Из такого снега эскимосы строят иглу. Медведице он был нужен для похожих целей. Наконец она наткнулась на подходящий склон и, не теряя времени, принялась рыть в нем берлогу. Это будет ее зимовье, укрытие, где она разрешится от бремени.
Недели сменяли одна другую, а она все спала и спала в полной изоляции от внешнего мира. Температура ее тела снизилась, сердцебиение замедлилось. Она не ела, не пила, расходуя для поддержания жизни накопленный под кожей жир.
Пока она спала, в ее утробе созревал детеныш.
Он родился в декабре — крошечный живой комочек. Он еще слеп, глух и покрыт редким пушком. Повинуясь инстинкту, он сосет жирное материнское молоко.
Прошло четыре месяца. Медведица пробудилась от зимнего сна и прокопала выход из берлоги. Наступил апрель. Ее детеныш, подросший до размеров собачки, был жив и любознателен.
Поначалу свет слепил его, и он остался у берлоги ждать мать, отправившуюся на поиски пищи. Та разрывала снег и, найдя замерзший мох, мешала его со снегом и жадно поедала.
Но сейчас добыча пропитания не была для нее главной задачей. Медведица не уходила далеко от берлоги, неотрывно наблюдая за медвежонком. Порезвившись на снежной равнине, он обязательно потом возвращался к матери.
Под этим ослепительно белым, как лед, небом она была его единственной защитой и опорой.
В спальню Джо струился солнечный свет. Шесть утра. Накинув халат, она пошла в комнату, которая некогда служила кладовой, а теперь была отведена ее сыну.
На цыпочках она приблизилась к кроватке Сэма. Он крепко спал, сжимая в кулачке лапу плюшевого медведя.
Джо спустилась вниз, заварила себе чай и с горячей чашкой в руках вышла во внутренний дворик. Как всегда в первые минуты утреннего затишья, она просто стояла, закрыв глаза. Наслаждалась покоем.
Когда они с Дугом переехали в этот дом, сад представлял собой унылый, неухоженный пятачок бурой травы. В декабре он исчез под снегом. Однако Джо живо помнила, как впервые пришла сюда — однажды утром в марте, два года назад.
До того она ни разу не открывала дверь во внутренний дворик. Иногда, глядя в сад из окна спальни, она думала, что он похож на тюремный двор, и тут же отворачивалась.
Но в то мартовское утро сад приятно удивил ее. Снег давно сошел, из-под земли пробивалась зеленая травка. В чахлом деревце в углу она узнала сиреневый куст, а свисавшие по стене спутанные плети оказались клематисами.
Джо оживала вместе с садом, постепенно возвращалась к жизни.
Допив чай, она поднялась в спальню Сэма. Он уже проснулся.
Джо наклонилась к сыну.
— Привет, воин, — проворковала она. — Поднимайся. Скоро придут гости.
Он просиял. Его день рождения был несколько дней назад, но гостей ждали сегодня, в воскресенье.
Джо начала было натягивать на сына футболку, но вдруг замерла.
— Боже, что это? — пробормотала она.
На спине малыша, чуть выше копчика, синел кровоподтек.
— Ты ударился? — спросила она. — Болит?
Сэм увернулся от нее.
