Они пристально посмотрели друг на друга. Сорок четыре больных!
— Впервые вижу такую разновидность цинги, — сказал Крозье.
— Я тоже, — признался Гудсэр.
— В одной палатке устройте лазарет, — распорядился Крозье. — Мы возьмем с собой по минимуму, остальное оставим с вами. С вами останется Макдональд. Стэнли и Педди пойдут со мной.
— Мистер Стэнли не в состоянии идти, сэр.
11
Ночи теперь вообще не было. В краю белой медведицы с мая по июль круглые сутки светило солнце. Сама она сейчас стояла на берегу пролива Симпсон, низко свесив голову. Она очень устала.
Медведица не знала, жив ее детеныш или уже не дышит. Кормить его было нечем. Тюлени плавали далеко в море, и ей не удавалось добраться до них. Она прошла сто семьдесят километров и уже не помнила, куда и зачем бредет. Медвежонок обмякшим комочком лежал на каменистом берегу.
В море охотился на тюленей взрослый самец.
Учуяв запах убитой самцом добычи, медведица легла на землю. У нее не было желания драться с ним или мешать его трапезе. Она тихо лежала и ждала, когда самец уберется из пролива.
В полночь самец выбрался на берег.
Медведица лежала спиной к ветру в углублении прибрежного галечного вала, детеныш лежал рядом. Ее разбудил запах. Она подняла голову и увидела самца. Он неспешно направлялся к ним с обманчиво беззаботным видом.
Медведица быстро вскочила на ноги.
Сначала самец обошел ее стороной. Он учуял запах детеныша. Она знала, что он убьет малыша, если сумеет подобраться к нему. Поэтому, когда самец вдруг со всех ног припустил к ним, медведица первой набросилась на него.
У нее перед самцом было только одно преимущество. Нарастив под кожей толстый слой жира, он был тяжелее и неповоротливее, чем она, исхудавшая от долгой бескормицы. Медведица вцепилась самцу в плечо и прокусила его почти до кости. Из рваной раны хлынула кровь. Самец удивился, но не испугался. Попятившись, он застыл в угрожающей позе.
Медведица не отступала. Она даже не задумывалась о том, что ей, возможно, придется отдать за детеныша жизнь. Ею руководили не чувства, а инстинкт, повелевавший любой ценой сохранить потомство. За медвежонка она готова была сражаться насмерть.
Из последних сил Пловчиха бросилась в атаку. Она колотила самца передними лапами, а он кусал ее за морду, пытаясь найти чувствительную точку под челюстью. Она оказалась более серьезной соперницей, чем он ожидал. Рыча, самец отступил, но взгляд его теперь был прикован к детенышу.
Наконец дала знать о себе боль. Его белоснежная шкура окрасилась кровью. Смерив медведицу оценивающим взглядом, самец развернулся и быстро пошел прочь.
Медведица, щурясь, смотрела ему вслед, пока его силуэт не растворился в серовато-белой дали. Самец бросился в воду и неторопливо поплыл к скоплению плавучих льдов.
Почти час она так простояла, пока запах самца не развеялся окончательно. Еще почти столько же у нее ушло на то, чтобы поднять детеныша. Они вместе продолжили путь. Сделав несколько шагов, медведица почувствовала боль у основания шеи, но не обратила на нее внимания.
После выступления Джо по телевидению разразился настоящий бум. Сюжет с ее обращением выпустили в эфир в шесть двадцать. Он шел пять минут. Первые две минуты были посвящены Банку костного мозга Джеймса Норберри, затем на экране появились фотографии Дуга Маршалла и отрывки из его популярных передач.
Далее показали Сэма в годовалом возрасте. Потом здорового крепыша на экране сменил Сэм больной — с опухшим лицом и синяками на руках. Одутловатый. Вялый. Беспомощный.
Телефоны в Банке Джеймса Норберри начали звонить сразу же, как только на телеэкранах появилось лицо Дуга. К полуночи в Банк обратились 4800 потенциальных доноров. К среде число желающих помочь достигло двадцати шести тысяч.
«Курьер» тоже завалили письмами. В пятницу на первой полосе газеты была помещена фотография Джона, и к началу следующей недели почтовый ящик издания уже переполняли письма от людей, встречавших его. К сожалению, выяснялось, что Джона видели одновременно в разных местах: в Таиланде, в Новой Зеландии и во многих уголках Англии.
Джина сидела в своем кабинете и задумчиво барабанила пальцами по столу. Ей следовало быть на совещании, начавшемся пять минут назад, но вместо этого она подключилась к сети Интернет и в строке «поиск» напечатала: «белый медведь».
Поисковая программа выдала несколько сотен ссылок. Джина открыла наугад одну из страничек и минут десять читала о том, как уменьшается ареал обитания белых медведей в результате глобального потепления.
Потом на страничке Канадской гидрографической службы она ознакомилась с метеоусловиями в районах, привлекающих Джона: на острове Кинг-Вильям, в проливе Ланкастер. Судя по данным, полученным со спутника, в Кеймбридж-Бей льды тронулись, а пролив Виктория все еще был прочно заблокирован. Если Джон отправился куда-то туда, думала Джина, глядя на лабиринт извилистых проливов, значит, он абсолютно недосягаем. Пролив Виктория, одиннадцать месяцев в году скованный льдами, — один из самых малодоступных уголков на свете.
Джина невольно поежилась и прошептала:
— Возвращайся, Джон. Ради всего святого.
Сэм теперь лежал в детской больнице на Грейт-Ормонд-стрит, и после работы Джина направилась прямо туда.
В коридоре возле палаты Сэма она встретила Джо и Кэтрин.
— Как он? — спросила Джина.
— Спит, — ответила Кэтрин.
— Ему только что сделали переливание тромбоцитарной массы, — сказала Джо. На ней лица не было от ужаса.
— Что случилось? — спросила Джина. — Что еще произошло?
— Последние анализы очень плохие, — сказала Кэтрин. — Нейтрофилы — одна десятая, лейкоциты — пять и четыре, тромбоциты — одиннадцать, гемоглобин — сто два.
Все трое уже привыкли к подобной устной стенографии. Гемоглобина у Сэма мало: 102, а норма — 120–140. С лейкоцитами дела обстояли не так плохо: 5,4 при норме от 4 до 10.
Джина огляделась, ища, где бы присесть. На некотором удалении от них стояли в ряд несколько стульев.
— Пойдемте сядем, — предложила она.
Три женщины сели рядом и обнялись, словно искали опоры друг в друге.
— Нейтрофилы — одна десятая, — с расстановкой повторила Джина.
Она знала, что нейтрофилы — это разновидность лейкоцитов. Эти клетки борются с инфекцией в организме. У здорового человека их уровень колеблется от 1,5 до 8,5 миллиона на миллилитр.
— Они могут упасть до нуля, — сказала Джо. — Так говорит старшая медсестра.
— Тромбоциты, — прошептала Джина. — Что случилось с тромбоцитами?
На глазах у Кэтрин выступили слезы, но девушка постаралась скрыть их от Джо. Никто не произнес ни слова. Все знали, что в среднем уровень тромбоцитов должен составлять 150–400 тысяч единиц. У Сэма было всего 11 тысяч.
Меньше десяти процентов необходимого минимума! — подумала Джина.
