– Доброе дело вы сотворили, бояре, поведав Олександру Андреевичу про ордынцев, – притормозив коня у головной машины, весьма озабоченным тоном произнёс сотник Владимир. – Теперь смерды загодя по лесам попрячутся, гости торговые свои мошну да добро попрячут, а ратные люди встречать ворога изготовятся. А зимой этой опять голодно будет, коли жито на полях останется.
– Ты лучше скажи, Володимир, есть ли сейчас у московских полков силы, чтобы остановить татар у границ княжества? – поинтересовался Стрельцов. – Восполнил ли Дмитрий Иванович потери, понесённые русской ратью на Куликовом поле?
– Не много у московского князя нынче полков, – тяжело вздохнул 'литовец'. – Не хватит у Москвы сил для прямой сечи в чистом поле. Придётся горожанам отбиваться от ворогов в осаде сидючи.
– Медленно мы тащимся, словно черепахи, – помолчав, поморщился майор. – Даже купцы с обозом едут быстрее. Надо что-то придумать, чтобы ускорить поездку.
– То Терентий Большая Рука нас обогнал. Гость он знатный, из Твери родом, – реагируя на намёк про купца, произнёс сотник. – Как Олександр Андреевич ему про Орду поведал, так Терентий и решил поспешать в Ростов. А в Москву он ни ногой, пока татары не уйдут.
– А что за монах с князем ругается? – полюбопытствовал я.
– Игумен монастыря чернеца следом за нами послал. Отблагодарил за предостережение о татарах, собака, – помолчав, сплюнул Владимир. – Ничего, Олександр Андреевич своих в обиду на даст.
Произнеся эти слова, сотник тронул коня, и с деловым видом порысил куда-то вперёд, покрикивая на обозников, шагавших по обочинам. Мы проводили дружинника взглядами, и синхронно переглянулись. Поняли друг друга без слов, сложить два и два не составило никаких трудов.
– Похоже, что тот монах по наши души приехал, – я первым нарушил молчание. – Как пить дать, сейчас требует выдать живьём летающих демонов.
– Я ему покажу, крысе в рясе, демонов. Сам демоном станет, и полетит далеко и надолго, – нехорошо усмехнулся наш командир. – А вообще, Артур, попы – враг куда страшнее татар-ордынцев и князей-дуриков вместе взятых будут.
– Ничего, Сергей, прорвёмся. Есть у нас одно крупное превосходство – знания, – я упомянул главный козырь. – Как сказал один отрицательный киногерой: если я имею информацию, то я имею.
Стрельцов ничего не ответил, только хмыкнул. Затем спрыгнул на землю, поправил на плече автомат, чтобы иметь возможность сразу же чесануть очередью, и пошагал рядом с БТРом. Я подумал, и присоединился к майору. А чего на броне сидеть? Надо разминать ноги, восстанавливать спортивную форму, привыкая к тому, что личным автотранспортом в этой временной эпохе не обзаведёшься.
Наша колонна двигалась несколько медленнее, чем обыкновенный гужевой транспорт четырнадцатого столетия. Виной тому, кроме весового фактора нашей техники, являлись задержки из-за часто рвавшейся упряжи. К сожалению, с этим нельзя было ничего поделать. Ну, может, только шагать на своих двоих рядом с машинами, облегчая таким образом тяжёлую лошадиную участь. Или, может, попробовать верхом? А ведь мысль! Помнится, в детстве в деревне я частенько катался верхом на лошади, вызывая одобрение и похвалы своего деда – бывшего красного кавалериста. К тому же, у княжеских ратников в наличии неплохой табун заводных лошадок.
Поделившись своей идеей со спецназовцем, я отловил ближайшего дружинника, и попросил его добыть для меня спокойного коня, осёдланного, и без чересседельных сумок. Ратник на минуту задумался, а затем ускакал куда-то назад. Может, спросить разрешение своего начальства, кто его знает, как тут у князя заведено.
Однако я ошибся. Примерно минут двадцать спустя воин возвратился, ведя на поводу серую кобылу, осёдланную, и как вскоре выяснилось, весьма смиренную. Вручив мне в руки повод, дружинник только хмыкнул в ответ на благодарность, и вновь удалился по своим делам. Я остался наедине с лошадью, и, помня уроки детства, первым делом вручил кобыле взятку в виде небольшой горбушки хлеба. Жаль, конечно, что в кармане куртки не нашлось соли, но ничего, первичное взаимопонимание с животиной оказалось достигнуто.
Колонна продолжала мерное движение по лесной дороге, и мимо меня как раз катился наш 'триста четвёртый' бронетранспортёр. Восседающие на броне спецназовцы с интересом посматривали на мой эксперимент по верховой езде, молчали, не сбивая меня с толку умными и не очень советами.
Моё тело само вспомнило заученные в детстве уроки деда. Рраз, и я очутился в седле. Потрепав кобылу по шее – молодец, смирная – слегка дал пятками, повернул влево, вправо, и с гордым видом посмотрел на едущих на броне офицеров. Видя мой быстрый триумф, капитан Хабибуллин что-то с досадой буркнул, взъерошив всей пятернёй свою короткую стрижку.
– Товарищ майор, снимаю шляпу, – улыбнулся мне старший лейтенант Мышкин. – Чья идея была, Ваша, или нашего командира?
– Моя собственная, – гордо ответил я. – Сам подумай, Миша, чего на БТРе торчать, если есть вариант облегчить лошадкам труд хотя бы на сотню кило живого веса.
– Ком, вылези, глянь, каким транспортом обзавёлся Артур Иванович, – наклонившись к люку, позвал Ринат. – Кстати, мы с Вонгом тоже можем верхом. А Шварц, тот вообще конным спортом до армии увлекался.
– Здорово. Артур Иванович, у 'литовцев' есть ещё свободные лошади? – высунувшись из люка, капитан Вонг сразу же ухватился за мою идею. – Может, есть вариант как-то организовать, а?
– Ничего не обещаю, но постараюсь что-нибудь сделать, – пообещал я, пришпоривая пятками кобылу.
Шагающий рядом с БТРом Стрельцов одобрительно хмыкнул, глядя на то, как я держусь в седле. Лейтенант Скорохватов, восседающий на броне 'триста первой' машины молча проводил меня грустным взглядом. Мда, похоже, Роман начинает уходить в себя, втихаря переживая о своей беременной жене, о родных и близких, оставленных в двадцать первом веке. Надо будет поговорить с парнем, растормошить его, что ли. Чёрт, а остальные как? Все наши мужики о своих семьях переживают, все не дают возможности вырваться на волю своим чувствам и мыслям. Прямо незадача какая-то!
Ехавшие в авангарде колонны дружинники сначала с удивлением оглянулись, когда я догнал их, затем заулыбались, одобрительно зашумели множеством голосов. Обогнав эту сотню ратников, я обнаружил впереди неторопливо едущего сотника Владимира. Тот о чём-то беседовал с тем самым конником, который организовал мне четвероногое средство передвижения, и с ещё одним всадником. Увидев меня верхом, Владимир сначала удивлённо вскинул брови, а потом и его губы расплылись в довольной улыбке.
– Благодарю тебя, сотник, и твоего воина, за добрую кобылу, – начал разговор я. – А возможно ли подобрать нам ещё трёх таких же смиренных лошадок?
– Можно, отчего же нельзя, – поразмышляв пару секунд, Владимир улыбнулся в бороду. – Князь Олександр Андреевич повелел вам во всём подсоблять, коли будет какая надобность. Вот, Позвизд оседлает боярам добрых лошадок, сколько надобно.
Упомянутый сотником Позвизд сразу же, не мешкая, развернул коня, и поскакал назад вдоль всей колонны исполнять приказ своего командира. Владимир же продолжил прерванную беседу с командиром передового дозора о какой-то реке, которую нам, как я понял, вскоре предстояло форсировать. Я решил не мешать беседе, повернул лошадь на сто восемьдесят градусов, и вскоре пристроился рядом с головным бронетранспортёром, на броне которого по-прежнему восседал грустящий о супруге Роман Скорохватов.
Пообщаться с лейтенантом так и не удалось. Сначала переговорил со Стрельцовым, информировав того насчёт лошадей. Потом из люка высунулся услышавший нашу беседу капитан Коваль, и сразу же загорелся идеей заполучить себе четвероногое средство передвижения. Владимир, похоже, как и Роман, не находил себе места, пытаясь придумать хоть какое-то полезное занятие. Поэтому, когда какой-то молодой дружинник пригнал нам первую лошадь – каурого жеребца – капитан тотчас 'приватизировал' её в свою пользу. Шутейные возражения Юры и Рината Коваль отмёл фразой, что у него имеется мохнатая лапа блата в лице главного конезаводчика – майора Барсова, т.е., меня.
Офицеры делано повозмущались ещё минут десять, а вскоре и сами пересели в сёдла. Позвизд пригнал нам ещё пару более-менее смирных лошадей, быстрее других адаптировавшихся к новым хозяевам. Признаюсь честно, нам повезло, что дружинники подобрали нормальных коней, не особо злых и вреднючих. К примеру, тот же жеребец Остея постоянно норовил показать своё характер, и кого-нибудь укусить, или
