сторону проплывающего мимо села. Мы с майором лихорадочно закрутили головами, выискивая угрозу, на которую отреагировал лейтенант Скорохватов, сидевший в кресле наводчика.
– Что за хрень, – начал, было, спецназовец, машинально поводя стволом автомата к ближайшей избе.
– Спокойствие, командир, – вновь высунулся из люка Коваль. – Это Кельт решил на местных пейзан глянуть. Ну, через прицел, естественно.
– Тьфу, предупреждать же надо, – укоризненным тоном произнёс я. – Вон, даже княжеские сопровождающие задёргались. Сотник Владимир к нашей машине стартанул, торопится.
– Он, может, по другой причине торопится, – бросив взгляд на остановившийся 'триста четвёртый' БТР, майор достал рацию. – Гюрза, почему встали? Всё в порядке?
– Лошадь в упряжке верёвку порвала, – голосом Хабибуллина ответила рация. – Сейчас мужики из обоза всё починят.
– Мда, скорость езды оставляет желать лучшего, – хмыкнул я. – Володимир, а что за деревенька справа от нас?
– То московитских ратников сельцо, в десяти верстах застава ихняя. А тут они землю пашут, жито сеют, да рубеж княжества от ворога бороняют, – поравнявшись с нами, произнёс сотник Владимир. – А там, на закат и полдень, монастырские земли будут, где холопы невольные жито сеют.
– А почему невольные? – вырвалось у меня.
– А какие ещё? Холопы же монастырские, – с любопытством поглядывая на башенку бронетранспортёра, в свою очередь удивился сотник. – Неужто архиерей дозволит вольным людям церковную землицу распахивать.
– Ну, да, я видел с воздуха монастырь, – вступил в разговор Коваль. – Он окружён бревенчатыми стенами, словно небольшая крепость. Башенки на углах стен. Всё так солидно построено.
– От татар в нём, если что, отсидеться можно? – поинтересовался я.
– Вопрос не по адресу, – хмыкнул капитан. – Это у сотника надо спрашивать.
Колонна постепенно миновала небольшое село, и Роману Скорохватову, видимо, надоели красоты крестьянского зодчества. Башня бронетранспортёра вновь пришла в движение, вернувшись в своё исходное положение. У едущего рядом с машиной 'литовца' загорелись глаза, словно у мальчишки, который углядел на витрине давно желанную игрушку. Пришлось отвлечь внимание сотника от поедания взглядом башенных пулемётов, задав ему пару наводящих вопросов о взаимоотношениях ордынцев и православной церкви.
– Татары монастыри не жгут, – поняв, о чём идёт речь, ответил Владимир. – Людишек монастырских, бывает, бьют, да и в рабство угонят. Ну, коли споймают кого, кто не попрятался от набега.
Тут к сотнику подъехал какой-то ратник, произнёс пару фраз, и 'литовец', не сказав нам ни слова, ускакал вместе с дружинником куда-то в хвост колонны. Тем временем мы вновь въехали в лес, по обе стороны от дороги потянулись лиственные и хвойные деревья, растущие вперемешку с кустарником. Застрекотали любопытные сороки, извещая лесных обитателей о вторжении в их владения ядовито пахнущих стальных монстров.
– А ведь мы так и не сообщили князю про Тохтамыша, – немного помолчав, размышляя над сказанным сотником, произнёс я. – Серёга, надо информировать Остея о скором татарском нашествии. До него всего-то дней пять-семь осталось, если мне память не изменяет.
– Появится князь – скажем, – после небольшой паузы ответил Стрельцов. – Какую легенду станем сочинять на сей раз, а, сыщик?
– А нахрена нам теперь вообще какая-то легенда? – удивился я. – Этот 'литовский' князь – сам сплошная загадка. По крайней мере, для меня. В общем, банально скажем ему, что нам ведомо насчёт татар, и дело с концом.
– Считаешь, что, вот так, сразу, поверит? – усомнился майор. – Хотя, после полётов на парапланах и сделанных Маусом операций он поверит и в чёрта, живущего в канистре спирта. Хорошо, 'спалим' Тохтамыша сегодня же.
Не успев толком догнав нас, вновь тормознула 'триста четвёртая' машина. Опять порвалась импровизированная упряжь, наскоро связанная из ремней и верёвок. Мужики-обозники без понуканий рысью бросились исправлять повреждения. Рядом появился сотник, что-то властно прокричал, энергично взмахнув рукой в кольчужной перчатке. Не исключено, что пообещал познакомить самых нерасторопных с местным аналогом кузькиной матери. Минут через десять второй бронетранспортёр продолжил поход. Понукаемые шагавшим рядом с ними десятком обозников, лошади торопились нагнать впередиидущий БТР.
Князь объявился спустя пару часов после нашего разговора. Вопреки опасениям Стрельцова, Остей нисколько не заинтересовался нашим источником информации о графиках и маршрутах движения татарских войск. Едва услышав, что ордынцы вышли в поход, князь развил бурную организационную деятельность. Сразу же после полудня, обгоняя нас, в Москву, в Коломну, и ещё в какие-то города понеслись гонцы, унося с собой грамоты с тревожным известием насчёт ордынцев. Во все придорожные селения, расположенные по маршруту колонны помчались десятники со своими ратниками, ставя на уши местных бояр и старост нашими экстренными новостями. Пятёрка дружинников повернула назад, чтобы предупредить о вторжении оставленную за спиной деревеньку и виденный Ковалем с воздуха монастырь.
Даже если Остей и хотел пообщаться с нами тет-а-тет насчёт татарского вторжения, разузнать подробности, ему пришлось отложить этот разговор на неопределённое время. Потому, что в этот самый момент нашу медлительную колонну нагнал какой-то солидный купец с длинным обозом, с большой охраной почти в сотню хорошо вооружённых всадников. Похоже, что сей товарищ купец являлся весьма влиятельной и уважаемой в округе личностью, а кроме того, очень хорошо знал нашего князя и его воинов. Едва в хвосте колонны раздались радостные возгласы княжеских ратников, 'литовец' сразу же развернув своего жеребца в ту сторону.
Около часа Остей ехал бок о бок с седовласым и бородатым мужчиной в зачернённой кольчуге, обмениваясь новостями, ведя жаркие деловые разговоры на горячие темы. Время от времени оба всадника начинали бурно жестикулировать, размахивать руками, переходя на повышенные тона. Как рассказали потом парни с 'триста четвёртого' бронетранспортёра, до которых доносились лишь обрывки разговора, князь и купец эмоционально осуждали какого-то там архимандрита, или митрополита, с переходом на татар и Тохтамыша. Образно выражаясь словами Рината Хабибуллина, местные центровые парни, не особо стесняясь в выражениях, базарили насчёт судьбы здешней политической элиты и роли в ней главных злыдней – ордынцев. Последние выступали в роли тутошних америкосов.
Часа в два пополудни мы остановились на короткий отдых на небольшой полянке, чтобы дать возможность обозникам провести замену лошадей, тянувших бронетранспортёры. Нас немедленно обогнали повозки уважаемого купца в зачернённой кольчуге, тащившиеся до этого момента следом за арьергардом сотника Владимира. Купеческая охрана, практически не отличимая по экипировке и вооружению от 'литовских' дружинников, с удивлением рассматривала странные колесницы и не менее странных воинов – бойцов спецназа. Возницы – простые мужики – пооткрывали рты, крутя головами, пялясь на БТРы, словно на заморских чудовищ. Седовласый купец, в свою очередь, не уронил достоинство своего сословия, с надменным и невозмутимым видом восседая на чёрном жеребце, проехал вдоль ряда нашей техники, почти не повернув головы. При этом, умудрился прожечь жёстким и оценивающим взором каждого из нас, задержав свой взгляд на капитанах Вонге и Хабибуллине.
Затем на сцене появилось новое действующее лицо. К Остею прискакал один из его дружинников, сопровождаемый всадником в монашеской рясе. Монашек сразу же что-то завопел дурным голосом, указывая руками в нашу сторону. Князь не сдержался, и грозно рявкнул, осадив церковника на полуслове. Тот сбавил тон, но всё равно продолжал гнуть свою линию, бросая на БТРы взгляды, полные страха и ненависти.
Тем временем мужики-обозники произвели замену уставших лошадиных сил на свежих животных, и бронетранспортёры медленно тронулись дальше. Монах в рясе остался позади нас выяснять с князем отношения между светской и духовной властью. Вскоре дорожные и лесные звуки перекрыли шумную беседу на поляне шелестом листьев, глухим стуком копыт, возгласами обозников.
