недавно присвоенный громкий статус 'лучших друзей князя', мы не собирались рисковать, полагаясь исключительно на красивые слова Остея. Никто из нас не ходил с князем бок о бок в бой, не задерживал с ним на пару особо опасных преступников, поэтому доверие к ''литовцам' было весьма относительным.
Мне и Стрельцову выпало дежурить третьей парой, сменив на посту Кравченко с Ковалем. За те два часа, что мы с Сергеем провели в карауле, перекинулись всего каким-то десятком фраз: каждый думал о своём, личном, находящимся где-то далеко во времени и пространстве. Затем нас сменили Вонг с Хабибуллиным, и я успел ещё немного подремать до рассвета.
Вопреки опасениям, ночь прошла спокойно и тихо. В стане княжеских ратников быстро воцарилась тишина, лишь пару раз прерванная отрывочными и негромкими разговорами сменявшихся дозорных. Откуда-то издалека иногда доносилось глухое лошадиное ржание, лёгкий топот копыт. Никто на нас не напал, никто не совершил даже попытки приблизиться к бронетранспортёрам.
Пробуждение оказалось тяжёлым: если бы была возможность выбирать, то я предпочёл бы ночевать на старом разбитом диване в собственном кабинете райотдела, а не на импровизированной постели из лапника и армейского бушлата. А ещё лучше – в тёплой кровати своей подруги, красавицы Марины, вместе с нею самою в качестве вкусняшки на ночь. Вместо этого, меня встретило сырое и туманное утро, гул от множества чьих-то голосов вне пределов прямой видимости, журчащей шум чьёго-то утреннего туалета по другую сторону бронетранспортёра.
– Артур, вставай, это не сон, а наяву, – раздался рядом бодрый голос майора Стрельцова. – Мы в той же заднице, что и вчера – в четырнадцатом веке от рождества Христова.
– Артур Иванович, бриться будешь? – поинтересовался сидевший на броне БТРа капитан Коваль. – Имей в виду: бритва всего одна, и на неё живая очередь.
– Бритва опасная, или как? – проведя рукой по подбородку, спросил я. – Мыло есть? Крем, зеркало?
– Ага, и крем, и лосьон после бритья, – иронично отозвался Владимир. – В ближайшем магазине, лет, этак, через семьсот.
– Артур, бритва хорошая, немецкая, и зеркало, к счастью, у нас имеется, – произнёс наш командир. – Давай быстрее, потом нам некогда будет.
– Думаю, что я всё-таки отпущу бороду, – вставая, я с хрустом потянулся. – С бородой проще сойти за местного, коли нужда возникнет. К тому же, опер никогда не должен выделяться своей внешностью из окружающего его народа.
– Как хочешь, Иваныч. Наше дело предложить, – пожал плечами майор, поправляя что-то в кармане разгрузки. – Так, будите мехводов, разжигайте костёр. А я с Филином схожу к князю, поговорю о делах наших скорбных.
– А что у нас за проблемы? – спросил я Коваля, когда Стрельцов и Кравченко отошли метров на тридцать от нашего расположения.
– Колдун хочет, чтобы 'литовцы' буксировали бэтээры с помощью лошадей, – усмехнувшись, ответил капитан. – Чтобы не жечь солярку.
– А это реально? Ну, запрячь в БТРы лошадей, – слегка удивился я.
– Да, запросто. Во время войны шестёрка лошадок легко таскала за собой трёхдюймовки, – произнёс подошедший с несколькими котелками в руках Ринат. – Шварц, тебе чай с плюшками, или с пирожными?
– По утрам предпочитаю торт, шоколадный, со сливочной начинкой, – забарабанив костяшками пальцев по броне бронетранспортёра, засмеялся в ответ Владимир. – Эй, сони, завтрак проспите… Рота, подъём!
Решив, что для начала следует заняться сугубо личными делами, я прошёлся до близлежащих берёзок. Затем вернулся к уже разожжённому костру, освежился холодной водой из пластиковой канистры, и присел у колеса 'триста первой' машины. Солнце уже взошло, разгоняя сгустки утреннего тумана. В лучах вездесущего солнечного света блестела росой трава, похоже, день обещал быть ясным и тёплым. До моих ушей донёсся топот множества копыт, и минуту спустя мимо княжеского лагеря проскакала сотня конных дружинников в полном боевом облачении. Затем от шатров отделилась и направилась в нашу сторону весьма представительная делегация в составе пары спецназовцев и полудюжины ратников во главе с Остеем. Следом ехала ещё пара-тройка конных воинов, ведя за собой несколько осёдланных лошадей.
– Артур Иванович, если ничем не занят, помоги-ка Кельту, – указав на стянувшего с брони трос Романа, произнёс капитан Хабибуллин. – Каждая пара рук на счету.
Кивнув Ринату, а принялся работать в паре с лейтенантом Скорохватовым. Едва мы успели прицепить трос к буксирным крюкам, к нам подошли Стрельцов и Кравченко в сопровождении 'литовцев'. Майор сразу принялся наглядно объяснять князю, каким образом следует буксировать бронетранспортёры, чтобы не израсходовать последнюю солярку. Заодно показали Остею и его ближнему кругу ту самую солярку, налив немного её в пустой цинк из-под патронов. Князь с интересом выслушал короткую лекцию о роли жидкого топлива в двигателе внутреннего сгорания, понюхал соляру, даже попробовал её на язык, скривился, поплевался, и решил собственными глазами взглянуть на тот самый дизель, который является сердцем железной повозки. Нашему командиру пришлось продолжить техническую экскурсию, рассказывая и показывая Остею, что и как движет машину. В общем, потратив немногим более часа на вводный курс по механике для аборигенов средневековья, Стрельцов добился главного – князь проникся нашими проблемами. Всего несколько коротких приказов, и нам выделили лошадей, почти полсотни голов. Вместе с четвероногим транспортом в наше распоряжение поступило десятка два мужиков-возничих из обозников, а также отряд ратников во главе с сотником Владимиром. Чтобы помогать, охранять, содействовать. Подозреваю, что и приглядывать, так, на всякий случай. Политика – дело мокрое, всегда бок о бок с предательством.
Потратив примерно ещё час времени, использовав буксировочные тросы с применением армейской смекалки, и при непосредственной помощи опытных местных кадров мы соорудили нечто, позволявшее тащить один БТР пятью парами лошадей. К этому времени основной 'литовский' отряд под командованием сотника Мирона ушёл далеко вперёд, сопровождая обоз с пушками. Князь же решил задержаться до нашего старта, чтобы самолично посмотреть на результат объединённых трудовых усилий спецназовцев и мужиков-обозников. Надо сказать, что вид тронувшегося с места вслед за лошадьми 'триста первого' БТРа вдохновил и нас, вовсе не желавших застрять где-нибудь у чёрта на куличках с пустыми баками.
Затем наступил момент истины – Стрельцов приказал провести воздушную разведку, чтобы окончательно удостовериться о нашем присутствии в четырнадцатом веке. Признаюсь, я с замирание сердца следил за парением Володи Коваля, который с высоты птичьего полёта рассматривал местность в бинокль, заодно и фотографируя весь окружающий нас ландшафт. К сожалению, в предыдущий день никто из нас как-то не подумал впопыхах о возможности проведения импровизированной аэрофотосъёмки. Пока капитан нарезал круги в воздухе, остальные спецназовцы – и я в том числе – собрались плотной группой, безмолвно наблюдая за полётом Коваля. 'Литовцы' во главе с Остеем, которые терпеливо ожидали окончания наших сборов, похоже, почувствовали, что нас сейчас лучше не трогать, также не произносили ни слова. На этот раз никто из пары сотен конных дружинников князя не скакал следом за парапланом, не сотрясал воздух криками радости и ликования, не подбрасывал шлемов в воздух. Некоторые, конечно, крестились, шептали молитвы, а может, и заклинания, кто их, там, аборигенов, поймёт. Большинство же с восторженными физиономиями, хотя и сдержанно, следили взглядами за очередным покорением воздушной стихии человеком.
– Вокруг всё, то же самое, что и вчера, нет никаких привязок к нашей местности, – голосом капитана прохрипела рация. – Нафоткал триста шестьдесят градусов здешнего пейзажа. Иду на посадку.
– Все слышали? Вопросы есть? – со вздохом спросил наш командир, окинув взглядом весь немногочисленный личный состав. – А раз нет вопросов – приступим к плану выживания в этом времени. По местам, товарищи.
Приземлившись, Коваль отдал майору фотоаппарат, и, стягивая лямки параплана, немного подробнее рассказал об окружающей нас местности. В общем, как и следовало того ожидать, за прошедшую ночь ландшафт не изменился. Появилась лишь извивающаяся по дороге змейка обоза с пушками, медленно ползущая на восток, в сторону Москвы.
– Мы готовы двинуться в путь, князь Александр Андреевич, – посмотрев в глаза ожидавшему нас
