срочников, и его самого в частности. Тут то и выяснилось, что наша молодёжь не столь глупа и бестолкова, как это первоначально казалось. В первую очередь нашего механика-водителя интересовали два очень важных момента – меткая стрельба из пистолета и штыковой бой. Как оказалось, Бондаренко вообще всего пару раз стрелял из пистолета, а ТТ видел 'живьём' впервые в жизни. Да и в работе со штыками старшие сержанты всегда проигрывали более опытным офицерам-инструкторам. Наш командир быстренько изъял у Виталия трофейный 'токарев', разобрал-собрал, буркнул фразу 'следили за стволом, черти', и рассказал мехводу об азах работы с короткостволом. Практические занятия пообещал провести вечером, а штыковой бой отложил на будущее. Затем Стрельцов как-то хитро глянул на молодого бойца, и решил, что тому не помешает потренироваться в качестве башенного наводчика. Кто знает, как наша жизнь дальше обернётся. Ехавшие в это время рядом с нами другие новоиспечённые кавалеристы – Вонг и Хабибуллин – поддержали начинания майора, и Ринат повернул своего коня обратно. Тоже, похоже, учить кое-кого взаимозаменяемости на всякий пожарный. Так я остался в компании с двумя капитанами – Володей и Юрой, а разговор перетёк в плоскость исторических фигур и персонажей. Примерно до полудня не происходило ничего интересного, а затем колонна выехала из леса, и покатила по околице небольшой деревушки. Как я и предполагал, местное население охватил спонтанный ажиотаж с лёгкими признаками ступора. Крестьяне и многочисленные представители их семейств высыпали на улицу, провожая нас любопытно-удивлёнными взглядами. Мужики, как я заметил, при этом хмурились, смотрели на ратников с подозрительностью и недоверием. Но, проезжавшие мимо селения всадники взяли, и не удостоили землепашцев своим вниманием. Полагаю, что у дружинников просто не возникла срочная надобность в товарообменных операциях с гражданским населением. Как и в предыдущий день, нас постоянно преследовали порывы ременной упряжи и прочие неполадки с тягловой амуницией. Мужики-обозники как-то приноровились всё быстро ремонтировать, сращивать, и заменять из подручных припасов. Поэтому колонна шла с небольшими остановками, с относительно минимальными потерями времени. Часам к двум дня мы достигли достаточно широкой реки, через которую предстояло переправиться. На реке имелся брод, где в это время года вода доходила конному воину максимум до колен. Чтобы не перетруждать наши четвероногие лошадиные силу, мы завели бронетранспортёры, и благополучно форсировали водную преграду своим ходом, после прохождения по броду всех 'литовцев'. Уже на той стороне реки обозники впрягли в восьмиколёсные машины свежую полусотню лошадей, а мы слегка перекусили старыми запасами. Княжеские дружинники также пошуровали в своих чересседельных сумах, подкрепившись кто чем был богат. Едва двинувшись в путь, встретили купеческий обоз из дюжины повозок, сопровождаемый двумя десятками конных охранников. Эти парни заметно отличались экипировкой и вооружением от встреченных ранее конвойщиков Терентия Большерукого, причём в худшую сторону. К примеру, лишь половина из охранников имела мечи и была обряжена в кольчуги. Судя по всему, данный купец не входил в число самых влиятельных и уважаемых гостевых людей, а главное – не был лично знаком с князем. Поэтому практически один в один произошёл 'эпизод с мигалками' в варианте четырнадцатого столетия: ратники Остея просто выпихнули на обочину повозки и купеческую охрану вместе с ними. Причём, без какого-либо применения силы, никого не трогая, и не задирая, силой доброго княжеского слова в сочетании с качественным и численным превосходством кованой рати. Купец – дородный русый мужик с аккуратной бородкой – воспринял всё происходящее как само собой разумеющееся. Ну, да, на узкой лесной дороге двум колоннам не разойтись, и кто-то должен уступить путь. В данном случае – купец и его небольшой караван. На бронетранспортёры и бойцов спецназа торговец и его сопровождающие реагировали, как и многие здешние аборигены – открыв от удивления рот, и сделав большие и круглые глаза. Правда, едущим мимо дружинникам не задали никаких любопытных вопросов, предпочтя тихонько шушукаться друг с другом. Когда БТРы прокатились мимо встреченного обоза, я ради интереса обернулся назад, и наблюдал забавную сцену. Князь подъехал к купцу вплотную, и, не слезая с лошади, с минуту-другую общался с торговцем. После чего тронул своего коня, вливаясь в колонну едущих по трое ратников. Купец же, со смурным видом постояв на месте секунд двадцать, не медля, развил бурную деятельность, принявшись строить и подгонять своих возничих и охранников. До меня донеслись обрывки его эмоциональных восклицаний, чем-то напомнившие пешеходно-сексуальную маршрутизацию нашего времени. К гадалке не ходи – услышав из уст Остея про ордынский поход, торговец сразу же взялся кромсать по живому свои коммерческие и прочие планы. – То московитский купец, из Коломны путь держит, – немного позднее подтвердил мои догадки всезнающий сотник Владимир. – Как Олександр Андреевич дурные вести о татарах промолвил, тот сразу же озаботился. Семья у него на Москве имеется.
После форсирования водной преграды и встречи с московским торговцем мы ещё какое-то время ехали по лесу, пока дорога не вывела колонну к очередной деревеньке. Можно сказать, к целому посёлку со стоящей чуть поодаль, у берёзовой рощицы, усадьбой местного боярина. Здесь, ещё на лесной опушке нас встретили вездесущие мальчишки, первыми оповестившие окрестное население о появлении пары стальных чудес света. Как и в предыдущий раз, дружинники князя практически не общались с крестьянами, ограничиваясь стандартными по местным меркам приветствиями и вопросами. Сам Остей к этому времени переместился в авангард отряда, оставив сотника Владимира рядом с нашей бронетехникой.
Сопровождаемая десятками любопытных взглядов мужиков и баб, колонна прошла через всю деревеньку, и на восточной околице нас встретило самое главное здешнее начальство – чернобородый боярин собственной персоной, на лошади, с шестью конными же ратниками в роли сопровождения. Князь подъехал к чернобородому, кивнул тому в ответ на учтивое приветствие, и завёл какие-то речи. Задумчиво поглаживая окладистую бороду, здешний хозяин слегка посторонился со своей охраной, пропуская передовую сотню 'литовских' дружинников. Сразу же следом за авангардом тащился наш 'триста первый' БТР, вызвавший острейший интерес со стороны боярина. Я прекрасно видел, как чернобородый буквально пожирает глазами восьмиколёсную стальную повозку, с подозрением косясь на Остея.
– …Ещё по весне Дмитрий Иванович про ордынцев разговор вёл, – до меня донеслась часть беседы двух облачённых реальной здешней властью лиц. – Называл Тохтамыша добрым другом и ратным союзником. Ежели татары не верны данному слову стали, да нашему князю про то не ведомо, то на Москве прольётся большая руда.
– Отправлены гонцы на Москву к Дмитрию Ивановичу, ты об том, Мстислав Никитич, можешь не кручиниться, – повертев головой, ответил 'литовец'. – Тебе же, боярину, надобно собственных воев исполчить, да смердов по лесам попрятать.
– А коли не придут татары, не нагрянет Орда, кто ж жито молотить станет? – взгляд боярина впёрся в невозмутимое лицо капитана Вонга. – Опять же, ратников напоить да накормить надобно, а как без жита?
– Вижу, что не веришь ты мне, Мстислав Никитич, а зря, – покачал головой князь. – Не стану я сотнику отца своего лживую весть молвить.
– Бывшему сотнику твоего батюшки, княже, – нахмурился чернобородый. – Не про то говорю, что не верю, а про иное…
В общем, мне стало примерно ясно, что за беседа идёт между Остеем и боярином. Князь сообщил собеседнику о предстоящем нашествии Тохтамыша, а тот ведёт себя, как мужик в известной русской пословице. Вот она, третья беда нашего народа, после дураков и дорог – то мы перестрахуемся, где не надо, то мы такой пофигизм разведём, что хоть стой, хоть падай. А потом, ёшкин кот, удивляемся циничной предусмотрительности и коварству 'цивилизованных' врагов. Мол, обманули нас, наивных младенцев, а мы – и знать ничего не знали. Да ещё церковь проповеди поёт: подставь другую щёку, если тебя по первой стукнули. А надо не рожу под удар подставлять, а самим бить первым. По методу дядьки Фишера – бей первым, бей сильно, бей до конца. Как гордящуюся американскими памперсами грузинскую армию в две тысячи восьмом, как японскую Квантунскую армию в сорок пятом. Иначе у нас всегда будут Порт-Артур, Цусима, да оборона Севастополя первая. Как гласит другая хорошая пословица: паровозы следует плющить, пока они ещё чайники.
