– Что же, – сказал Владетель, – похоже, мальчишка действительно ведет свою игру. Что произошло?
Бериар поднял взгляд.
– Точно не известно. Убийца погиб при пожаре на старом складе. Возможно это случайность.
– Случайность? – усмехнулся Владетель, – Четыре лучших Убийцы выходили по его следу. И где они, эти четверо? Все случайно погибли. А я думал, что это ты у нас главный мастер случайной смерти.
– Простите, Владетель…
– Простить? За что? За то, что этот мальчишка умнее всех вас вместе взятых? Так это не твоя вина. Мне не раскаяние нужно, а твоя работа. Что ты собираешься делать?
– Владетель, – сказал Бериар, тщательно подбирая слова, – Владетель сказал, что это были лучшие Убийцы…
– Не хочешь ли ты сказать, что осмелился послать не самых лучших?!
– Нет, нет, – заторопился Маршал, – это и вправду были лучшие… из тех, кто у нас есть.
– Что ты имеешь в виду?
– Владетель помнит славную битву с герцогом Маронским?
Владетель привстал на кресле и вонзил в Бериара пронзительный взгляд.
– Да. Есть еще один. Самый лучший. Первый и последний. Только я сам приказал умертвить Мастеров, вырастивших его. Нам не нужно оружие, которым так трудно управлять. И не забывай, было сказано Слово. Как ты намерен заставить его повиноваться?
– У меня есть план, – просто сказал Бериар, – я прошу дозволения Владетеля рассказать его.
II
Мне никогда не удавалось войти ночью в дом, не разбудив Марту. Единственный человек в мире, который всегда знает, где я и что со мной. Всегда. Пытаться обмануть ее бесполезно.
Она ждала в столовой, сидя за столом. Роник уже спал. Мальчик спит очень чутко, поэтому Марта говорила еле слышно, громким шепотом. И от этого голоса у меня по спине пробежала теплая волна… Понимаю, что нельзя быть таким сентиментальным. Только вот поделать ничего не могу.
– Ужинать будешь?
Я кивнул. Только сейчас осознал, что за весь день во рту не было ничего, кроме глотка элексира Плумкиса.
Марта стояла у плиты с потрескивающими за чугунной заслонкой угольками и помешивала густую чечевичную похлебку. Она знает, что я люблю погорячее.
– Приходили из Ратуши, – сказала Марта, не оборачиваясь, – по поводу Роника.
– Я знаю.
– Как ты думаешь, нам может повезти?
Я усмехнулся.
– Повезти… В городе триста двенадцать детей в возрасте отбора. Сто пятьдесят два мальчика и сто шестьдесят девочек. А отбирать будут восемь человек. Только восемь… Так что, лучше не думать об этом.
– Это правда, – согласилась Марта, – вечером заходила Бритта, та, рыжая, жена мясника. Она говорила, что ее сынок обязательно поедет в столицу. Что ее муж уже поговорил с кем надо и все устроил.
Я покачал головой. Надо же, мясник поговорил 'с кем надо'!
– А ты слушай больше эти глупости. Как ты себе представляешь – мясник с нашей улицы дает взятку экзекутору Владетеля. Охота тебе слушать бабские сплетни?
– Интересно, а какие еще сплетни мне слушать?
– Слушай что угодно, только думай немножко!
Марта рассмеялась и поставила на стол передо мной миску с похлебкой.
– Ты такой смешной, когда злишься.
Я уткнулся в тарелку, а она подошла сзади, взъерошила волосы и обняла за плечи.
– Ты не думай, я все понимаю. Я знаю, что Бритта – надутая дура. Просто… просто я очень хочу, чтобы нашему Ронику улыбнулась удача. Представляешь, если он поедет в столицу, к Владетелю? Роник сначала в Башне, потом во Дворце. Нет, ты представляешь?
Я молчал. Марта вздохнула. Ох, знакомы мне эти вздохи! Марта, Марточка, сейчас пойдет к Ронику, встанет над кроваткой и будет мечтать о том, какой из него выйдет прекрасный слуга Владетеля, какое чудесное будущее его ожидает… Пусть мы больше никогда его не увидим… Пусть у него будет новое имя и новая жизнь… Зато какой это будет человек. Великий. И счастливый. И, может быть, он когда-нибудь приедет к нам… Он же не может все забыть, ведь правда… Представляешь, непобедимый Стратег, искусный Инженер, или могучий Легионер Владетеля…
Эх, девочка моя…
– Что с тобой? – испуганно спросила Марта.
Я поднял глаза. Оказывается, я с такой силой сжал в руке железную ложку, что лопнула кожа на ладони, и кровь тоненьким ручейком струиться по запястью.
– Ничего страшного, сегодня порезал руку, видно царапина разошлась.
Надеюсь, мой голос звучал не слишком фальшиво.
– Бедный, – пожалела Марта, – пойду, принесу чистую тряпочку, надо перевязать.
Она вышла. Я бросил ложку на стол и отодвинул тарелку. Затылок и плечи свело вязкой тянущей болью, я закрыл глаза и сжал голову ладонями, пытаясь загнать в темные глубины сознания внезапно появившееся предчувствие беды. Девочка моя… Роник… Этого не может случиться с нами… Нет, не может быть. Пришло почти физическое ощущение того, насколько хрупким был маленький мирок, построенный для нас троих.
– Да что же с тобой?!
Марта испугалась по-настоящему. Она стояла в дверях, прижав руки к груди, и смотрела на меня так, словно увидела первый раз в жизни.
– Ничего, – я попытался улыбнуться, – просто очень устал… Был тяжелый день, разболелась голова. Ничего страшного, сейчас все пройдет.
Она осторожно приблизилась. Великий Создатель! Она меня боится! Марточка, ты что! Продолжая улыбаться, я взял ее руку и приложил ладонь к своему лбу. Ладонь была мягкая и теплая, она пахла молоком и Роником.
– Вот видишь, уже все прошло.
Марта отняла руку и рассмеялась.
– Фу ты, глупый, испугал! Давай руку, перевяжу.
Она поставила на стол плошку с водой, промыла рану и перевязала чистой тряпицей.
– Больно?
Я покачал головой.
– Терпеливый ты мой… А я даже испугалась. У тебя глаза были такие… такие темные. И страшные.
– Ага! – я страшно зарычал, – Я вообще страшный. Хотя некоторые говорят, что глаза у меня все-таки голубые.
Марта, кажется, совсем успокоилась.
– Ух ты, какой серьезный. Прямо зверь дикий. Защитник ты наш. Гере переписчик третьей ступени.
– Второй.
– Второй-второй. А скоро будешь первой… – она вздохнула. Было видно, что занимают ее совсем другие мысли.
– Ладо, – сказал я, – пойдем спать. Завтра вставать рано.
Наутро Плумкис был бодрым и свежим, как пупырчатый огурчик с грядки, чем выгодно отличался от
