изрядно помятых Крума и Догса. Глядя на их невыспавшиеся физиономии, я представлял, что выгляжу немногим лучше.
Плумкис приоткрыл дверь и посмотрел в зал, где собрались родители с детьми. Шум стоял, как на воскресной ярмарке. Три несчастных чиновника из Ратуши совершенно выбились из сил, пытаясь вразумить неуправляемую ораву мамаш, доказывающих, что именно их чадо создано для служения Владетелю. И напрасно взмокшие чиновники объясняли, что лично от них ничего не зависит, и что их задача – увидеть самого ребенка, переписать имя в формуляр и предоставить на рассмотрение Комиссии. И все! И не надо рассказывать о многочисленных талантах ваших отпрысков. Разговаривать с ними будет лично гере Экзекутор. Лично! Вы знаете, кто такой гере Экзекутор? Знаете? Ну, тогда просто ответьте на несколько вопросов и до завтрашнего утра можете быть свободны!
Плумкис смотрел на происходящее с выражением, каким художник осматривает созданную им картину.
– Да, гере, – он прикрыл дверь, – можно быть уверенным, что к завтрашнему дню все будет прекрасно. К встрече гере экзекутора все готово?
– Да, да, – закивал Крум, – освободили постоялый двор 'У подковы'. За ночь привели в порядок комнаты. Новое белье доставят сегодня от белошвеек. Портьеры поменяли. Посуду предоставляет лично гере бургомистр… грузчики разбили половину сервиза, но гере бургомистр претензий не высказал. Продукты доставляют зеленщик Булис и мясник Руппс. Да, гере канцеляристы, – Крум рассмеялся, – мясник просил замолвить словечко за его сына. Предлагал свежайшие продукты.
– Так что же вы отказались? – ухмыльнулся Плумкис, – Сейчас парочка кровяных колбасок не помешала бы.
– Я как-то… – опешил Крум, – Не знаю… Гере Экзекутор…
– Не смущайтесь, дружище, – Плумкис хлопнул его по плечу, – я же пошутил.
Я едва сдержал улыбку, вот, оказывается, с кем переговорил предприимчивый мясник. И, правда, Круму стоило взять с него несколько колбасок. В воспитательных целях, так сказать.
– Кстати, Рюмпель, – обратился ко мне старший советник, – вас хочет видеть гере Директор Коллегии образования.
– Меня? – я меньше всего ожидал интереса со стороны столь высокого начальника.
– Именно вас. Понимаете, на время визита гере Экзекутора к Коллегии прикомандировывается сотрудник Канцелярии. Для связи, так сказать. И Коллегия запросила вашу кандидатуру. Наверное, ваш вчерашний визит произвел на них неизгладимое впечатление. К тому же, вы получили прекрасный отзыв от Тайной Канцелярии. Они особо отметили вашу изобретательность и настойчивость.
А вот это как раз неудивительно. От вчерашнего привратника за милю разило Тайной Канцелярией
– И… и что я должен делать?
– Вы что, Рюмпель, правил не знаете? – пожал плечами Плумкис, – Обратитесь в Общий департамент, возьмите открепление, подпишите его у начальника и отправляйтесь в Коллегию. Представьтесь по форме и приступайте к работе.
Он хотел что-то сказать Круму, но заметив, что я остаюсь на месте, повернулся ко мне:
– Как Рюмпель, вы еще здесь?
– Да, да, – я вскочил со стула так энергично, что тот упал, – бегу, гере старший советник.
Делопроизводитель Общего отдела, толстая девица с прилизанными волосами сначала наградила меня привычным недовольным взглядом, но тут же расплылась в широкой улыбке. Я несколько раз сталкивался с ней в коридорах Канцелярии, и у меня сложилось стойкое убеждение, что моя скромная персона интересует ее не только в плане своевременной сдачи недельных отчетов. Однажды она сама заговорила со мной, но я, воспользовавшись случаем, улизнул. Извини, крошка, но ты совсем не в моем вкусе. Отдельные дефекты фигуры еще можно как-то перенести, но окружающий ее запах сургуча меньше всего настраивал на романтический лад.
– Гере Рюмпель, – сказала она низким грудным голосом, – ваши бумаги готовы.
Я развернул запечатанные свитки. В одном была заявка на командирование переписчика второй ступени Рюмпеля в распоряжение Коллегии образования сроком на три дня с размашистой подписью Директора. А вторая – это направление от Канцелярии.
– Ах, гере Рюмпель, – сладко сказала делопроизводитель, – вы пользуетесь такой популярностью. Секретарь Директора Коллегии лично приносила заявку. Вы произвели такое впечатление на эту наивную девушку…
Я вспомнил чувственные губы и достаточно откровенный наряд секретарши Директора. Слово 'наивная' меньше всего подходило к ее образу.
– Гере, Рюмпель, – она перешла на шепот, – у нас будет время поговорить… После вашей командировки, разумеется?
Я пробормотал что-то неопределенное и вышел из приемной. Работниц Канцелярии я вообще не воспринимал как женщин. Мне только не хватало приключений с этой особой.
В приемную начальника Канцелярии я попал не сразу. Арестанты в серых робах, подбадриваемые командами одноногого капрала в медном шлеме, спускали со второго этажа огромный шкаф, и подняться по лестнице было никакой возможности. Канцелярия поддалась всеобщему энтузиазму, связанному с подмазкой, подкраской, ремонтом и вообще улучшательством вверенных помещений и городских улиц. Похоже, ввиду чрезвычайной необходимости дали 'добро' на использование в качестве подсобных рабочих арестантов, содержащихся в городских участках. Интересно, кто же это согласовал допуск столь неблагонадежных лиц в святая святых – здание самой Канцелярии?
Гере Начальник, заложив руки за спину, стоял у дверей своего кабинета. Рядом пристроился референт с папкой и выражением радостной готовности, придававшей ему сходство с собакой, преданно смотрящей на хозяина. Наш начальник был единственным руководителем в городе, предпочитающим иметь в качестве личного помощника мужчину. Следует сразу сказать, что причина этого отнюдь не в каких-то отклонениях, а в ревнивом и склочном характере его супруги.
– А-а, Рюмпель! Мы вас уже заждались!
Со вчерашнего дня меня уже трудно чем-либо удивить. Но, согласитесь, когда подобное адресуется начальником Канцелярии рядовому переписчику…
Референт подставил папку и поднес перо и чернильницу, начальник широко расписался на направлении, поставив точку с такой силой, что перо сломалось.
– Надеюсь, Рюмпель, что вы не уроните… Поддержите, так сказать, репутацию нашей Канцелярии. Я на вас надеюсь, Рюмпель, очень надеюсь…
Он хотел еще что-то сказать, но махнул рукой и зашел в кабинет, закрыв за собой дверь. В приемной остался референт с пустыми глазами и приклеенной улыбкой. Я улыбнулся, аккуратно взял у него из рук направление и направился в Коллегию образования.
Привратник приветствовал меня как старого знакомого. Даже открыл дверь и проводил до лестницы. Не знаю, как следует относится к такой неожиданной популярности, особенно, если она связана с вниманием Тайной Канцелярии. Не могу представить, чем мог заинтересовать такие уважаемые инстанции скромный переписчик второй ступени.
Впрочем, особо торжественного приема в Коллегии я не удостоился. Секретарша довольно сухо поздоровалась, приняла направление, засунула его куда-то под стол, жестом показала на диванчик в углу приемной и углубилась в чтение бумаг. Не могу сказать, что это меня расстроило. Слишком много в последние время было суеты.
Я уселся тихонечко в уголке и стал наблюдать за работой учреждения. В приемную один за другим заходили озабоченные люди. Секретарша с ловкостью ярмарочного фокусника принимала свитки, ставила штампы, запечатывала и раскладывала по ячейкам. Кому-то, наоборот, выдавала бумаги, причем доставала их не глядя, и за все время не допустила не единой ошибки. Несколько человек она проводила в кабинет Директора. Все это, конечно, интересно и познавательно, но кто мне объяснит, что должен делать я? Нет, я вовсе не старался найти себе лишнюю работу, просто не хотелось попасть в ситуацию, когда я по незнанию не выполню своих обязанностей.
