всему периметру. Охранник, держа руку на расстегнутой кобуре, обошел вокруг ограды, оглядываясь по сторонам. Через несколько минут он вернулся, еще раз оглянулся и скрылся за закрывшимися воротами.
Сабир опустил бинокль 'Орлан' с электронной насадкой 'Сова'.
– Неплохо.
– Да, оперативно, – согласился стоявший рядом Денис Куваев, оперативник из группы Тихорецкого.
Они находились на чердаке здания через дорогу от особняка. Оба – в примелькавшихся на московских стройках грязно-синих комбинезонах, на расстеленных газетах сиротливо стояло ведро с краской, в котором размокали две кисти. При оборудовании наблюдательного пункта дотошный Сабир даже сделал несколько мазков по стенам – мало ли кто появится. Но, испачкав краской ладони, больше о малярных работах не задумывался.
Сабир отошел от окна и сел на корточки, прислонившись спиной к стене.
– Очень неплохо, – сказал он, – мы только просканировали их камеры – а реакция пошла моментально.
– И парнишка вышел непростой, – добавил Денис, – очень грамотно проверялся. Я так думаю, а нет ли у них еще одного внешнего контура охраны. Уж больно профессионально окопались. Может, они уже нас пасут?
Сабир отрицательно покачал головой. Ощущения присутствия посторонних не было, а чувствам своим он привык доверять. И ничего, жив пока.
– Нет. Они работают внутри. Электронщики прощупали их системы, вроде никаких сюрпризов нет. Зато, только у них прошла рябь по экранам, сразу включилась проверка. Но по любому, рациями не пользоваться, носимой электроники минимум, возможны сканеры. Уходим.
И они бесшумно исчезли.
Через сорок минут на конспиративной квартире на Добрынинской Сабир докладывал о результатах рекогносцировки. Тихорецкий и Штильман стояли у стола с разложенными картами и схемами.
– Постоянная охрана на объекте – восемь человек. Один на воротах, двое – во дворе, пять человек – в здании. Из них, по крайней мере, один – на проходной. Оставшиеся – по всей вероятности начальник караула и тревожная группа. Наблюдение организовано по секторам без слепых зон, – Сабир докладывал четко, делая на схеме пометки красным фломастером.
– Перемещения по объекту? – коротко спросил Тихорецкий.
Сабир без слов протянул журнал, генерал быстро пробежал глазами записи. Штильман читал, привстав на корточки и глядя ему через плечо.
– Что скажешь, Иосиф?
– А что говорить? За две недели на объект заходит только обслуга и смены охраны. И все. Визуально активность внутри здания не наблюдается, свет не зажигается. Но мы обнаружили на окнах светонепроницаемые шторы. А зачем? То же самое с акустическими детекторами. У них установлены мощные виброподавители. И опять – зачем? Мы не фиксируем изменений внешнего энергопотребления, там внутри – мощный генератор. Но, по объему и температуре выхлопа мы видим, что бывают большие скачки потребления. Либо включается какое-то мощное оборудование, либо в здании появляются еще люди. И немало. А может и то и другое…
– А если подземные коммуникации? Подземный ход?
Штильман замахал руками и выудил из кипы бумаг на столе сложенную схему.
– Исключено. Проверил лично. Там, действительно, мощная подземная часть. Но! Но, товарищи, существующие проходы контролирует наше уважаемое ведомство. А прямо под зданием – целый куст городских коллекторов. Так что новый ход исключен, а старые – под контролем. На всякий случай ребятки, – он кивнул на Сабира, – установили детекторы на проходах.
Тихорецкий еще раз просмотрел схемы.
– Ну, что могу сказать… Что имеем – здание с серьезной охраной. Внутри здания – объект, который, возможно, является нашей целью. Возможно – это потому, что мы точно не знаем, кто наша цель. Предложения есть?
– Так точно, – немедленно ответил Штильман. – Разрешите?
– Валяй.
– Вы правы, мы не знаем, кто и когда появляется внутри здания. За исключением охраны. Мы проанализировали ротацию смен и выяснили, что два человека остаются в здании постоянно. Оба никогда не участвуют в наружной охране, выходят из здания регулярно, похоже, проверяют посты. Мы пробили охранное агентство. Контора называется 'Орион плюс'. Создана исключительно для работы с единственным объектом. Угадайте, с каким? Мы пробили всех охранников. Все профи, с лицензиями, послужной список – дай боже. Кроме этих двоих. Их нет. Их нет ни в одной базе. Их просто не существует.
– Та-а-ак. То есть у нас есть цель.
– Так точно.
– Что думаешь? – Тихорецкий обратился к Сабиру.
– Поддерживаю. Визуально два человека выделяются из коллектива. Походка, движения, режим работы, авторитет. Не готов подтвердить, что они из Ордена, но то, что они другие, это точно.
Тихорецкий явно пребывал в приподнятом состоянии духа. Для него закончился период неопределенности, он включился в привычную работу. Противник, оставаясь очень серьезным, становился, по крайней мере, понятным. Вступала в действие обычная философия спецслужб – сбор информации, поиск слабых мест, определение направлений главного удара. Генерал представил, как спецназ укладывает мордами в землю ребятишек из Ордена, и чуть не зажмурился от удовольствия… Но нет, рано. Они вычислили только одну базу в Москве, а сколько их всего? Надо разобраться с внутренней структурой Ордена, разобраться с их технологиями, с агентурными сетями.
Но это уже его обычная работа. Главное, у них есть возможность скрытного наблюдения. Пока Штильман не выкопал из Брюсовых заначек несколько интересных вещичек, Тихорецкий ощущал себя микробом на смотровом стекле микроскопа.
А теперь, впервые за все время контактов с Орденом, не было чувства угнетающего бессилия.
XI
Дракон взмыл в бирюзовое небо, и, расправив кожистые крылья, завис в воздухе. В раскрытой пасти с кинжальными зубами плясали языки синего пламени. Дракон изогнул покрытую роговыми наростами спину, взревел и изверг столб белого огня.
Рыцарь, стоящий на вершине холма, опустившись на колено, прикрылся белым плащом с алым крестом, и огонь, окруженный маревом раскаленного воздуха, бессильно стек по плащу на землю. Рыцарь выпрямился, держа в руках рукоять тяжелого двуручного меча.
И кто только сочинил легенды о мудрых и могучих драконах? Силы у них не занимать, но вот мудростью они не превосходят болотную жабу. Рыцарь был для него просто добычей, такой же, как кабан или олень. И древний инстинкт говорил о том, что после огненного удара надо спускаться и быстро поглощать обгоревшие останки.
Дракон взмахнул крыльями, мягко опустился на землю и приблизил огромную голову к человеку, обдав его смрадным дыханием. Рыцарь поднял меч. Ударить нужно один раз, второй возможности не будет. Вот сюда, точно между глаз. Огромным прыжком он взлетел на вытянутую верхнюю челюсть и глубоко вогнал клинок в не прикрытый хитиновой броней слизистый нарост в середине черепа. Дракон взревел, распахнув пасть, и замотал головой, но рыцарь уже ловко соскочил и покатился вниз по склону холма. Дракон поднялся на задние лапы, широко расправил крылья, издал протяжный стон и рухнул на землю. От падения тяжелого тела с деревьев дождем посыпались листья. Рыцарь подошел к поверженному чудовищу и посмотрел на меч, наполовину вошедший в череп. Точный удар пробил кожистую пленку и поразил мозг. Говорят, эта единственная незащищенная точка – третий глаз, позволяющий читать мысли и видеть сквозь
