— Черт побери, — сказал алькальд. — В этом городке все обо всем знают, но сейчас, когда мне нужен судья, никто не может сказать, где он.
— Спросите это у того, кто клеит анонимки, — посоветовал дон Роке.
— Не пудрите мне мозги этой макулатурой, — сказал алькальд.
Судьи Аркадио не оказалось и в конторе. Было девять часов, и секретарь суда уже дремал в крытом переходе двора. Алькальд направился в казарму, приказал трем полицейским одеться и послал их на поиски судьи Аркадио — в танцевальный зал и на квартиру к трем известным всему городку женщинам, занимающимся тайным ремеслом. Затем вышел на улицу и побрел без определенной цели. В окно парикмахерской он неожиданно увидел судью Аркадио: тот сидел в кресле широко раздвинув ноги, и лицо его было накрыто горячим полотенцем.
— Черт возьми, судья, — заорал алькальд, — уже два дня я ищу вас!
Парикмахер снял полотенце, и алькальд увидел заплывшие глаза судьи, подбородок, словно тень, укрывала трехдневная щетина.
— Вы как сквозь землю провалились, а жена ваша рожает, — сказал он.
Судья Аркадио пулей выскочил из кресла:
— Ого!
Алькальд шумно рассмеялся, толкнул судью назад в кресло.
— Не спешите, — сказал он. — Вы мне нужны не для этого.
Судья Аркадио снова удобно растянулся в кресле и закрыл глаза.
— Кончайте бриться и сразу же в суд, — сказал алькальд. — Я подожду. — Он сел на скамью. — А где вас черт носил?
— Да там, — сказал неопределенно судья.
Бриться в эту парикмахерскую алькальд не ходил. Пару раз, наверное, он видел пришпиленную на стене табличку: «Вести разговоры о политике воспрещается», — когда-то она показалась ему здесь к месту. Но на этот раз, однако, она вызвала его раздражение.
— Гуардиола! — позвал он.
Вытерев бритву о штаны, парикмахер вопросительно застыл:
— В чем дело, лейтенант?
— Кто тебе разрешил повесить вот это? — спросил алькальд, указав на объявление.
— Житейский опыт, — сказал парикмахер.
Алькальд схватил табуретку, приставил ее к стене и встал на нее, чтобы снять объявление.
— Только правительство имеет здесь право что-либо запретить, — сказал он. — У нас демократия.
Парикмахер снова принялся за работу.
— Никто не вправе мешать людям выражать свои мысли, — продолжал алькальд, разрывая картонное объявление. Выбросив куски в мусорную корзину, он пошел вымыть руки.
— Вот видишь, Гуардиола, — назидательно сказал судья Аркадио, — что значит строить из себя дурачка.
Алькальд поискал парикмахера глазами в зеркале, — тот был поглощен работой. Вытирая руки, он не спускал глаз с брадобрея.
— Разница между раньше и сейчас заключается в том, — сказал он, — что раньше заправляли политики, а сейчас — правительство.
— Слышал, Гуардиола? — осведомился судья Аркадио с густо намыленным лицом.
— Разумеется, — отозвался парикмахер.
Выйдя на улицу, алькальд подтолкнул судью Аркадио в направлении суда. Под непрекращающимся моросящим дождем улицы, казалось, были покрыты мыльной пеной.
— Я всегда считал, что в этой парикмахерской гнездо заговорщиков, — сказал алькальд.
— Дальше разговоров, — сказал судья Аркадио, — дело не идет.
— Это-то меня и настораживает, — отпарировал алькальд. — Уж очень они покладистые.
— В истории человечества, — назидательно сказал судья, — среди заговорщиков не было ни одного парикмахера. И наоборот, не было ни одного портного, который бы не был заговорщиком.
Алькальд не отпускал руку судьи Аркадио, пока не усадил его во вращающееся кресло. Зевая, в контору вошел секретарь. В руках у него был напечатанный на машинке лист.
— Итак, — сказал он алькальду, — начнем работать.
Алькальд сдвинул фуражку назад и взял лист:
— Что это такое?
— Это судье, — сказал секретарь. — Список лиц, на кого анонимки не появлялись.
Алькальд в растерянности посмотрел на судью Аркадио.
— О, черт возьми! — воскликнул он. — Значит, и вы занялись этой ерундой?!
— Ну, решил прочитать как бы детектив, — стал оправдываться судья.
Алькальд прочитал список.
— Ему нет цены, — принялся объяснять секретарь, — наверняка автор анонимок — один из них. Логично?
Судья Аркадио забрал у алькальда список.
— Он круглый дурак, — сказал он, обращаясь к алькальду. А потом — секретарю: — Если я — анонимщик, то, чтобы отвести от себя всяческие подозрения, в первую очередь наклею анонимку на свой собственный дом. И спросил у алькальда: — Вы согласны со мной, лейтенант?
— Это проблемы жителей, — ответил алькальд, — пусть они сами их и расхлебывают. И у нас, судья, голова об этом болеть не должна.
Судья Аркадио разорвал лист, скатал в шарик и выбросил во двор:
— Разумеется.
Но раньше чем судья ответил, алькальд уже забыл об инциденте напрочь. Опершись ладонями о письменный стол он сказал:
— Итак, мне нужно, чтобы вы покопались в своих книгах и ответили мне на такой заковыристый вопросик: в связи с затоплением нижних кварталов тамошний народ перенес свои дома на принадлежащие мне земли за кладбищем. Что я должен делать в этом случае?
Судья Аркадио улыбнулся.
— Чтобы ответить на этот вопросик, не нужно даже заходить в контору, — сказал он. — Проще пареной репы: муниципалитет отдает земли поселенцам и выплачивает соответствующую компенсацию тому, кто докажет документально, что эти земли принадлежат ему.
— У меня есть все необходимые бумаги, — сказал алькальд.
— Тогда остается только назначить экспертов для оценки, — сказал судья. — А заплатит муниципалитет.
— А кто их назначает?
— Вы сами и можете их назначить.
Поправляя кобуру револьвера, алькальд направился к выходу. Глядя ему вслед, судья Аркадио подумал: жизнь — это всего лишь нескончаемый ряд счастливых возможностей выжить.
— Не следует нервничать по такому пустяковому делу, — еще раз с улыбкой сказал он.
— А я и не нервничаю, — серьезно ответил алькальд, — но от этого оно не перестает быть щекотливым.
— Все верно, но сначала нужно назначить поверенного, — неожиданно вклинился в разговор секретарь.
Обратившись к судье, алькальд спросил:
— Действительно нужно?
— При чрезвычайном положении в этом нет абсолютно никакой необходимости, — объяснил судья, — но, разумеется, если делом займется поверенный, ваше положение будет вовсе неуязвимым, тем более что вы — собственник спорных земель.
— Тогда надо его назначить, — сказал алькальд.
