— Не мучай нас, моя очаровательная жена. Я же чувствую тебя. Ты влажная и горячая и так же сильно хочешь, чтобы я был в тебе, как и я.
Снедаемая желанием, Эванджелина корчилась в его руках, а потом взмахнула рукой и застонала, когда его пальцы заскользили по ее голому телу.
— Ну вот, так-то лучше, моя послушная жена, — прохрипел он.
— Прошу тебя! — бесстыже взмолилась Эванджелина, впившись ногтями ему в плечи.
Прижав ее спиной к обшитой панелями стене, Лахлан опускал ее до тех пор, пока она не коснулась его копья.
— А теперь я заставлю тебя кричать от восторга! — прорычал он и тотчас прижался к ее губам.
Эванджелина, удовлетворенная, лежала в объятиях Лахлана, греясь у потрескивающего огня. Равномерный стук дождя по окну и звук их дыхания погрузили ее в сонное состояние.
— Хорошо, что гром заглушал твои крики, а иначе Рори и Эйдан ворвались бы в комнату с обнаженными мечами.
Лахлан усмехнулся и потерся носом о впадинку между ее шеей и плечом.
— Я не кричала.
— Нет, моя очаровательная жена, кричала. И если бы я не собирался уезжать завтра рано утром, я снова заставил бы тебя это делать.
— Когда мы отправляемся?
Подавив зевок, Эванджелина уютно свернулась калачиком возле него.
— Ты не слушала меня как следует. Ты со мной не едешь.
— Я не останусь здесь, если существует хотя бы малейшая вероятность, что ты встретишься с Ламоном и Урсулой. — Она отодвинулась. — Я нужна тебе.
— Господи, Эви, не могу поверить. Неужели ты думаешь, что я попрошу твоей крови? — спросил Лахлан, всмотревшись в ее лицо. — Неужели ты и вправду считаешь меня таким эгоистом и полагаешь, что для меня мои желания важнее твоего здоровья?
— Я этого не сказала. Я…
— Тебе и не нужно говорить. Это написано у тебя на лице, — пробурчал он, явно обиженный на нее.
— Нет, я так не думаю. — Приподнявшись на локте, Эванджелина провела пальцем по его крепко сжатым губам. — Но я знаю, как трудно тебе без магии.
— Честно говоря, никогда прежде мне это не мешало, во всяком случае, я об этом не задумывался. Но, испробовав твою магию, признаюсь, мне понравилась сила, которая приходит вместе с ней. — Он грустно улыбнулся Эванджелине, а потом взял в рот ее палец и слегка укусил за кончик. — Я могу понять, как тебе не хотелось бы остаться без нее.
Нет, он не мог — полностью понять не мог. Никто не знал о пустоте, которую заполняла ее магия.
— Но теперь у тебя есть я и моя магия. Я буду следить, чтобы с тобой не случилось ничего плохого. Я буду защищать…
Глухо зарычав, он перевернул ее на спину и придавил своим телом.
— Неужели ты не понимаешь, что моя потребность защищать тебя так же сильна, как твоя защищать меня?
— Понимаю и именно поэтому должна отправиться с тобой в Армадейл.
— Эви, в твоих словах нет смысла! — Лахлан раздраженно покачал головой, а потом, словно почувствовав ее нежелание уступать, вздохнул. — Хотя, возможно, мне следовало бы взять тебя с собой. Ты могла бы в последний раз встретиться со своими страхами.
Но тревога, водоворотом забурлившая в груди Эванджелины, уменьшила радость от того, что Лахлан без борьбы позволяет ей сопровождать его.
— Хорошо, значит, решено.
Она старалась, чтобы ее голос не дрожал, но Лахлан еще пристальнее всмотрелся в нее.
— Да, решено. Ты останешься здесь. Нет, не спорь со мной. Когда опасность минует, я возьму тебя к Лох-Нессу.
— Но я…
Он остановил ее возражение страстным поцелуем, от которого у Эванджелины остановилось дыхание и исчезли все мысли.
Эванджелина сидела в большом зале Данвегана, стиснув зубы, чтобы не закричать от возмущения. Джейми и Алекс, визжа от смеха, бегали вокруг стола, за которым все собирались завтракать, а за ними с лаем носился их пес. Оливия и Ава, не переставая, выстукивали ложками бьющую по мозгам симфонию, оставляя выбоины на уже поцарапанном деревянном столе. А когда в зал вошла миссис Мак с орущими краснолицыми младенцами Сирены, у Эванджелины пропало желание защищать Лахлана, ей захотелось задушить его. И если бы он уже не отправился в Армадейл, она с удовольствием это сделала бы.
Плюх!
На голову Эванджелины шлепнулся сгусток овсянки. Глядя на смеющуюся Аву, которая сидела напротив нее, Эванджелина вытащила из волос комок каши, но в это время Оливия, не желая отставать от кузины, запустила в грудь Эванджелины полную ложку овсянки. Тихо заворчав, Эванджелина взглянула на Сирену и Элинну, ожидая, что они пожалеют ее и остановят маленьких чертенят.
Они этого не сделали.
Обе женщины сидели, глядя в стоящие перед ними тарелки, и даже глазом не моргнули. Эванджелина вытерла с рубашки овсянку и встала, придя к заключению, что материнство уменьшает способность женщины видеть и слышать. Или это так, или они спят с открытыми глазами.
— Довольно! — объявила Эванджелина, быстро шагнув к Джейми и Алексу, пробегавшим мимо нее.
Ей удалось схватить их сзади за рубашки, и, отведя мальчиков к столу, она усадила их на пустые стулья рядом с матерями. Разобравшись с парой близнецов, Эванджелина отправилась к Оливии и Аве и в воздухе перехватила их ложки.
— Если вы бросаетесь едой и бьете посуду, вы не будете есть!
Четверо детей в изумлении уставились на нее.
Глядя на пищащих младенцев, которых миссис Мак качала на коленях, чтобы успокоить, Эванджелина поняла, что они слишком малы, чтобы их можно было уговорить, и сделала единственное, что смогла придумать — щелчком пальцев она поместила их в звуконепроницаемый пузырь.
Благословенная тишина, облегченно вздохнула Эванджелина.
— Эванджелина!
Сирена и Элинна смотрели на нее, открыв от ужаса рты.
— Что? — нахмурилась Эванджелина, удивившись их реакции.
— Как это что? Мои дети летают по залу в пузыре!
Сирена, казалось, была готова вцепиться ей в волосы.
Не понимая, чем недовольна Сирена, Эванджелина, склонив голову набок и прищурившись, посмотрела на крошек, отскочивших от стены. Младенцы больше не плакали, и единственной, кому угрожала опасность, была миссис Мак, которая стояла на стуле и, вытянув вверх руки, старалась дотянуться до детишек.
— Спустись оттуда, миссис Мак. Не волнуйся о них, с ними все в порядке, — успокоила Эванджелина пожилую женщину.
— Тетя Эви, тетя Эви! — затеребили ее за рукав рубашки Алекс и Джейми и потребовали: — Посади нас тоже в пузырь.
Понимая, что не пройдет много времени, как они снова вернутся к своему буйству, она пожала плечами и поместила сначала Алекса, а потом Джейми в непроницаемые оболочки.
— И меня… и меня!
Ава и Оливия забарабанили по столу, и Эванджелина, невероятно обрадовавшись требованию
