креслу Давида; он должен подняться на свой Сион и вернуть(
ся с заповедями на скрижалях, которые смогут убедить всех
вместе и каждого в отдельности, что большая Семья по(пре(
жнему существует, и дух ее неизменен.
Еще никто за столом не может поверить в реальность про(
исходящего. Наверняка чувствует это и Бен, еще несколько
минут до этого сказавший Науму, что «в одну и ту же воду
нельзя войти дважды».
Но уже не существует пути назад, и он должен найти сло(
ва, которые, прежде всего, придадут уверенность ему самому,
позволят проникнуться духом отца, его силой и мудростью.
Это должны почувствовать все сидящие за столом и напря(
женно ожидающие этих слов. И только тогда они поверят,
что их Семья живет и будет жить.
Большой зал освещался только несколькими свечами, ус(
тановленными на столе, отчего лица приобрели неестествен(
ную бледность. Блики света выхватывали силуэты Джона,
стоящего за креслом Мерин, Селины и Джейн, замерших у
двери. В звенящей тишине было слышно только легкое по(
трескивание горящих свечей, и даже неугомонный малень(
кий Давид притих, ухватившись ручками за край стола.
Бен подошел к креслу отца, отодвинул его немного назад,
приблизился к столу, и первые тихие слова молитвы поплы(
ли в полумрак зала:
– Барух Ата, Адонай, Элоhейну Мелех hа(Олам, ше(
hехеану ве(киеману, ве(hииану ла зман hа(зе».*
Привычные, знакомые наизусть фразы, неоднократно про(
износимые Давидом, перекидывали мостик от прошлого к
настоящему, снимали напряжение первых минут, объединяя
сидящих за столом великим языком бессмертной Книги.
Бен продолжал говорить монотонно, без интонаций, и, ка(
залось, его слова не гасли, а, проплыв над столом, заполняли
темные углы комнаты. Периодически, в текст молитвы впле(
талось бормотание Джозефа, сидящего с молитвенником в
руках и непрерывно двигающегося в традиционных покло(
нах. Привычный к риторике, диспутам и экспромту Бен, чув(
ствуя тонкую грань между «быть или не быть», подбирал каж(
дую фразу, каждое слово…
– Да вспомнит Бог душу отца моего, наставника моего
Вольского Давида, сына Баруха, отошедшего в вечность. И,
беря на себя обет, в награду за это, да приобщится душа его к
*Благословен Ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, который даро(
вал нам жизнь и поддержал нас, и дал нам дожить до этого времени.
236
сонму вечно живых - к душам Авраама, Ицхака, Якова, Сары,
Ривки, Рахели и Леи, и к душам других праведников и пра(
ведниц, пребывающих в саду Эдемском. И скажем: Амен.
– Амен, - раздались нестройные отклики, и в наступив(
шую тишину ворвался голос маленького Давида:
– Куда спрятался дедушка? Он не хочет молиться с нами?
Позовите его! - И мальчик уже был готов бежать, но, посмот(
рев на лица старших, почувствовал неладное и притих.
Наум проследил за взглядом ребенка: по правую руку от
Бена, сложив руки на коленях и выпрямившись, не касаясь
спинки кресла, сидела Мерин; лицо бледное, осунувшееся,
глаза полузакрыты, губы сжаты. Рядом, постоянно промокая
носовым платком глаза, откинулась на спинку кресла Бевер(
ли. Ким, как и он сам, наверняка не понимал молитвы и слег(
ка наклонился к Джозефу, периодически дающему коммен(
тарии.
Внимание Наума было приковано к эмоциональному вос(
приятию слов Бена. Глядя на Роберта, он невольно сравни(
вал нынешнее выражение глаз мужчины с тем взглядом без(
заботного молодого человека, встретившего его в Хитроу.
Поза доктора Соломона Бэрри, сидящего напротив Ме(
рин, чем(то напоминала неподвижность сфинкса, но его ре(
акцию - то удивление, то одобрение или насмешку, выдавали
мимика лица и, особенно, глаза. По семейству Давида во всех
поколениях можно было наблюдать почти полную гамму чело(
веческих чувств - от любви и гордости, до жалости и тревоги.
– Бог мой! Убереги язык мой от злословия и уста мои от
лживых речей; и перед теми, кто проклинает меня, пусть душа
моя хранит молчание…- Кажется, Бен постепенно начал справ(
ляться с волнением, голос окреп, появились интонации. - «Про(
стри руку Твою и прими раскаяние мое сейчас, когда я стою
перед Тобой. Оправдай и прости то дурное, что было в деяниях
моих…
Бен замолчал на несколько секунд, переводя взгляд с од(
ного на другого, как бы проверяя доходчивость своих мыс(
лей, явных и скрытых.
– Прости нечестие наше и грех наш, и сделай уделом Тво(
им. Прости нам, Отец наш, хотя мы согрешили - пощади нас…
Да простится всей общине сынов Израиля и пришельцу, живу(
щему среди нас, ибо весь народ совершил это неумышленно.
По взглядам, обращенным в его сторону, Наум почувство(
вал, что последние слова были обращены в его адрес, но Джо(
зеф никак не прокомментировал их.
Уверенно, эмоционально заканчивал Бен свою молитву:
