Пришли ли эти мысли к нему наяву или уже во сне - Наум
не мог бы определить: он спал глубоким сном, сидя в кресле;
сознание медленно возвращалось под настойчивую трель те(
лефонного звонка.
– Мистер Вольский, вы хотели поговорить с братом? Он
освободился.
– Добрый день, Бен. Как у тебя сегодня расписан день?
Есть для меня несколько минут?
– Когда тебе удобно?
– Через два часа буду в Оксфорде.
– Жду.
Наум не мог бы сказать, что кузен выглядит лучше, чем
три дня назад - осунувшийся и бледный, он встал для при(
ветствия.
– Что(нибудь выпьешь?
– Спасибо, не сейчас. Сначала - дело. Что скажешь о моей
находке? Почему молчишь?
– О чем ты? - искренне удивился Бен.
– Ты хочешь сказать, что Джон не поделился с тобой столь
важным событием?
– Он болен. Со слов Мерин - нервное перенапряжение.
– И не мудрено: такая эмоциональная операция чревата
последствиями и для более молодых людей.
– Пожалуйста, не нагружай меня новыми проблемами! Со
старыми бы разделаться… Нервы совсем не в порядке. Если
ты не хочешь, я сам немного выпью.
Стоя у бара, спиной к Науму, Бен принял дозу алкоголя;
постояв в той же позе не менее минуты, вернулся к столу.
– Так что вы с Джоном раскопали?
– И часто ты стал пользоваться этим допингом?
– Хотелось бы реже, но ты не ответил на мой вопрос.
Слушал Бен внимательно, делая пометки в блокноте, уточ(
няя детали и требуя подробности.
– Это все, Наум, ничего не хочешь добавить? Нет? Тогда
ответь на два вопроса: почему ты вновь обошел меня, и по
какой причине так стремился встретиться с комиссаром?
– Ты прав, требуя разъяснения, только это не два вопроса,
а один. Скажи, пожалуйста, что бы ты, как адвокат, должен
был предпринять, получив документ?
Бен молчал, лишь несколько складок пролегли между бро(
вями, а взгляд сосредоточился на собеседнике.
– Я сам отвечу: немедленно передать документ в Ярд и
ответить комиссару на несколько малоприятных вопросов.
Например, знал ли уважаемый мистер Вольский о секрете
шахматной доски? Если не вы, то кто(нибудь другой? Или,
более того - знали, что документ покоится в ней, но не сооб(
щили? А какова вероятность, что пока ты мило беседуешь в
управлении, какой(нибудь бравый сержант по свежим сле(
дам не вытрясает показания из обитателей виллы, и ненаро(
ком выясняется о посещении двоими из них квартиры в Лон(
доне? Впрочем, ты лучше меня представляешь возможности
английских детективов. Хочешь возразить, что все эти мало(
приятные процедуры еще могут иметь место в ближайшей
перспективе? Да, не исключено. Но уже по другому сцена(
рию: комиссар получил заверения о моем единоличном ав(
торстве на «открытие» и осознал, что он не первый, кому ста(
ла известна эта приятная новость, а посему уже бесполезно
торопиться. Подтверждение тому - отсутствие активных дей(
ствий с их стороны, хотя минули уже сутки.
– И все же, почему не поставил меня в известность сразу,
не показал документ, не посоветовался?
– Я был абсолютно уверен, что от меня Джон прямиком
отправиться к тебе в контору, и ожидал телефонного звонка.
Ну, а почему своевольничал?
– Вот именно!
– Сожалею, что не встретился с комиссаром еще на день
раньше и не избавился от документа. Или ты считаешь, что
охота закончилась, и можно спокойно разъезжать с ним по
стране, не рискуя навлечь очередные неприятности на семью?
Возможно, ты обладаешь другой, недоступной мне инфор(
мацией?…
– Ничего у меня нет. - Бен вышел из(за рабочего стола и
сел напротив Наума. - Я только знаю, что твое поведение
232
непредсказуемо, а долгожданный приезд превратился в пе(
чальное прощание и бесконечные проблемы.
– Это твое личное мнение или в нем едины все? Остано(
вись! В тебе говорят эмоции, а не разум. Да, мой приезд по(
влиял на весьма шаткое статус кво в Семье, но - не более того.
Проблемы же, о которых ты сетуешь, есть суть и результат
именно этой, мягко говоря, шаткости, вина за которую, в боль(
шей или меньшей степени, лежит и на тебе, и на других род(
ственниках. - Наум чувствовал, что излишне нервничает, те(
ряет контроль над собой. - Послушай, Бен, для полного буке(
та нам только не хватает наговорить друг другу глупостей.
Кажется, ты предлагал мне выпить? Теперь не откажусь. На(
лей себе и мне, и давай помолчим пару минут.
Окна кабинета выходили в тихий, плохо освещенный двор;
в темных, начищенных до блеска стеклах, как в зеркале, отра(
жался он, Наум, с фужером в руке, и Бен, опершийся локтями
на стол и запустивший пальцы в седую шевелюру.
– Дорогой кузен, ты прекрасно понимаешь, что мое пре(
