— То раньше,— вторил Валько.— Мог и накричать за дело — никто не обижался. Из себя мог выйти, особенно после взбучки у директора. Сейчас стал ровным, спокойным, как запрограммированный. И — зверь. Тоже вскорости буду расчитываться. Зачем мне начальник, который по-человечески не понимает? Сидит филином в кабинете. И днюет и ночует там.
— Да он почти не спит. Рассказывают, с женой поссорился. До развода дело доходит.
— Тогда ясно. На нас зло сгоняет.
— И откуда у него эта дурацкая принципиальность взялась?
— Принципиальность — черта отменная,— подвел итог волне возмущения Захарчиков,— если она от души идет. Не понимаем разве — надо производство подтягивать. Но одно дело, когда тебя за человека считают, и другое, когда машине уподобляют. Так и свихнуться можно. Я вчера (видимое ли дело?) на прием к нему записался. Зашел, говорю, посоветоваться. На релейном участке ребята рацуху кинули. Отличное предложение — эффект несколько сотен тысяч рублей должен составить. Поверьте, говорю, сам загорелся, как мальчишка. Но чтобы проверить все, надо на несколько часов остановить производство. Потом это, несомненно, окупится. Выслушал Михалыч суховато как-то, официально.
— Не имею,— отвечает,— права производство останавливать. Надо выполнять программу.
Захарчиков с горечью развел руками:
— Раньше, я уверен в этом, поддержал бы подобное Михалыч. На риск бы пошел, невзирая на конец года. Помните, совсем недавно сам носился с идеей биоробота, мучился, что не разрешают экспериментировать. А сейчас, видите ли, не имеет права. И какая его муха укусила? Подошел я к нему с другой стороны. Предложил в выходной день поработать. Ребята, говорю, останутся, пожертвуют личным временем.
— Не разрешаю,— отвечает.— Перерасход энергии недопустим. Износ оборудования в нерабочее время тоже. Нет приказа.
— Какого приказа? — взбеленился я.
— Свыше. Время вашей аудиенции закончилось. Следующий.
— Вот так,— закончил рассказ Захарчиков.— Завтра пойду к директору завода. Иного выхода нет. Неужели и там не поймут?
*
«Здравствуй, Леночка!
Мне больно писать, но жить с Ромой нет больше сил. Наверное, буду подавать на развод. Он действительно, словно заведенный. Ужасно стал однообразен. Но с этим еще могла смириться. А вчера сотворил такое, уму непостижимо. Я силой заставила его остаться дома, когда дети уснули. Просидел всю ночь на кухне. Что там делал, не знаю, во всяком случае шума не было. Но под утро во всем доме — представляешь?! — погорела электропроводка. Инспектор из горэнерго пришел требовать объяснений. Я как-то ненарочно посмотрела на электросчетчик, совсем недавно платила за электричество. И о ужас! За ночь намотал почти на 200 рублей! Инспектор спрашивает: что у вас в квартире творится? Я к Роману. Тут зазвонил телефон: его вызывали на работу. «Никуда ты не пойдешь,— кричу на него,— пока не объяснишь, в чем дело! И инспектору тоже. Запрещаю тебе открывать дверь». И что? Он выпрыгнул через балкон. С нашего четвертого этажа! Едва разрыв сердца не получила. К счастью, не разбился — помчался во всю прыть в свой проклятый цех. Инспектор от страха потерял сознание.
День прошел как на иголках. Вечером слышу, кто-то стучится на балконе. Подхожу — Рома. И как он туда залез? Впустила молча, не разговариваю. Начал играть с детьми. Вдруг слышу: дикий рев. Прибегает ко мне Димка, весь в слезах, слова вымолвить не может. «Что случилось?» — спрашиваю. А он мне, всхлипывая: «Пап-па, пап-па…» Тут подходит Оля, объясняет. Оказывается Димка начал рассказывать твоему братцу-истукану о Деде Морозе, какие тот принесет подарки к Новому году. А тот в ответ: «Факты (представляешь?! факты) свидетельствуют: Деда Мороза не существует в природе. Объект науке неизвестен. Лицо вымышленное. Фактам надо верить».
Выгнала из дома. Теперь навсегда. Указала на дверь. Но он предпочел выпрыгнуть через балкон. Это уже его дело. Утром приходил участковый, говорит, жильцы жалуются, что ваш муж лазит вечером по балконам. Придется его на первый раз оштрафовать. Короче, стыда не оберешься.
Такие вот наши дела. Я в горечи. Остальное все хорошо. Никто не болеет. Ольга закончила полугодие с одной четверкой по математике. Димка озадачен: придет или не придет к нему Дед Мороз?
Если хотите, приезжайте в гости. Говорить подробнее нам, думаю, нет смысла.
До свидания. Наташа. 28 декабря 20… года».
*
Директор вызвал Романа Михайловича к себе. Разговор предстоял весьма нелицеприятный. Начал без обиняков:
— Что у вас происходит в цехе?
— Выполняем заданную программу,— ответил четко.— На этот час прибыль составляет 72 тысячи рублей 93 копейки.
— Я не это имею ввиду. За производственные показатели заслуживаете похвалы. О другом спрашиваю.
— Вопрос не понял.
— Жалобы на вас поступают, Роман Михайлович. Жалобы. Ежедневно. Вот! — достал солидную папку.— В чем дело?
Начальник цеха быстро пролистал письма, заявления, густо исписанные разными почерками.
— Не имеет смысла,— сделал заключение, закончив читать.— Изложенные факты противоречат программе.
— Какой программе?
— Ежесменно выпускать продукции на…
— А человеческий фактор вы учитываете?
— Я руководствуюсь фактами. Фактами и ничем больше.
— Хорошо. Подойдем с другой стороны. Раньше-то вы умели работать с людьми, Роман Михайлович. Ценили вас за это. А сейчас? Девять заявлений об уходе. Только от инженерно-технических, научных работников. Еще восемь ведущих специалистов вы уволили в предыдущие дни по непонятным мне причинам. Что случилось?
— Они не справлялись с обязанностями.
— А вы справляетесь?
— Да. Программа выполняется по графику. Дисциплина за редким исключением находится на надлежащем уровне.
— Ладно. Почему вы отвергли рацпредложение рабочих с участка Захарчикова? Более того, когда он попытался что-то сделать, уволили.
— Он грубо нарушил технологическую дисциплину. Перерасходовал энергию. Поломал программу. В результате недо- произведено продукции на 8 тысяч 359 рублей 44 копейки.
— К черту ваши копейки! — вскипел директор.— На следующий день после введения новшества он перекрыл их с лихвой, в несколько раз. Высвободил условно двух рабочих. Облегчил некоторые операции. Не так ли?
— Так. Но он нарушил техпроцесс. Я восстановил, как было.
— И уволили Захарчикова?
— Да. Захарчикова, Солечко, Притчука, Погосяна, Путынина.
— Лучших цеховых, да и заводских рационализаторов. За что? За что, я вас спрашиваю?
— Они нарушили техпроцесс, дисциплину. В результате…
— Что с вами происходит, я еще раз спрашиваю, Роман Михайлович? Ведь человек может плохо себя почувствовать, заболеть. Да мало ли что может случиться. Поссориться с женой, просто быть не в настроении. А вы сразу — предупреждение, выговор, приказ об увольнении. Мыслимо ли? Человек не машина, неужели не понимаете?
— Они нарушили техпроцесс, дисциплину. В результате…
— Хватит. Достаточно. Я восстановил всех уволенных вами в должности. За рацпредложение объявил каждому благодарность. В приказе. Вот читайте.
