деталь, не выпуская из поля зрения Немого. Заметив мой голодный взгляд, тот подходит ко мне и, спросив глазами разрешение, забирает СВД. - я не понимаю, почему не получается попасть вообще - давлю на жалость: сами мы не местные. - Винтовка со склада длительного хранения, ее, во-первых, пристрелять надо. - А во вторых? - Во-вторых, надо начинать не с оптики. - А с чего? - С правильной изготовки. С дыхания. Научись расслабляться, когда руки напряжены, они вибрируют. Научись вначале стрелять с обычным прицелом, когда будет получаться стабильно, тогда только можно переходить на оптический. - А с изготовкой как? - Начни с упора, лежа, ноги прямые, лежишь на животе, пятки прижимаешь к земле, так площадь опоры больше, приклад упираешь в плечо, в ямку, второй рукой поддерживаешь винтовку за цевье. Под упор лучше подложить что-нибудь мягкое, иначе винтовка будет скакать. Все это произносится параллельно с обозрением окрестностей через прицел. - Держи - протягивает мне винтовку - я тебе дам инструкцию, как пристреливать. Сегодня погода совсем не курортная. Свинцово-низкая облачность опустилась над чашей Иссык-Куля. Воздушные потоки мечутся в разные стороны, беспорядочно раскачивая кроны карагачей, срывая с водяной поверхности клочьями пену, гоняя мелкий мусор вдоль пляжной полосы, норовя забраться за шиворот, кинуть в глаза мелкую песчанную пыль. Я напросилась дежурить на вышке. Дневное время мое, в два часа прибежит мальчишка киргиз с обедом, а в шесть часов меня сменит кто-то из мужчин. Вот уже два дня как уехали охотники. Теперь все сами, без оглядки на дядю. Пока все спокойно, местные продолжают обустраивать полуостров, я тренирую внимательность, выглядывая, не плывет ли какая пакость. Йода мне помогает, ну вроде морально, сидит под вышкой, уткнув косматую голову в пузо, прячет нос от пыли. Скорее бы чтоли дождик прошел, прибил бы к земной тверди беспокойные частицы. А тихими семейными вечерами штудирую пособие, оставленное мне Алишером. Потрепанные, где-то засаленные страницы А4 формата прошиты в торце вручную темно-зеленой ниткой. Явно распечатка с плохоотсканированными картинками, на которых разобрать детали сродни разгадке кроссворда. Зато схемы ясные и понятные, а текст так вообще для меня настоящее открытие. Частично неприятное, когда я поняла что снайпером стать - ой как непросто. Когда охотники паковались для отбытия в дальние дали, я, забив на всякую вежливость, уперлась на стрельбище, тренировать индивидуальную целкость. Целкость тренировалась плохо, патронов, несмотря на приличное количество, выменянное на овчей, было до слез жалко. В общем, в момент, когда я в очередной раз пыталась попасть в самодельную мишень из картона, самонадеянно поставленную в дали дальней, кто-то тронул меня за пятку. Этим кем-то оказался Немой. Оправдывая свое прозвище, молча протянул талмудец: 'Искусство снайпера', на вопрос как же он без такого сокровища, махнул рукой, толи ему и так все известно, толи у него еще есть. Местные относятся ко мне ровно, но без особой теплоты, да и я к ним лезть не хочу. Типа временные попутчики, покамест вместе, а через остановку, другую разойдемся как корабли, которые в море. Пока я так размышляю, в небесной канцелярии наступает перелом, хляби разверзаются, и вниз обрушиваются смачные водяные струи. Ветер щедро забрасывает дождевые потоки под навес вышки. День переваливает за половину, смотрю на часы, подаренные Ботой на прощанье. Широкий кожаный ремешок, рассчитанный явно на мужскую руку, никаких батареек. Вроде такие называются командирскими, хотя я могу и ошибаться. Запаздывает обед, уже почти три часа. Когда и в четыре часа еду не принесли, в животе стало урчать, а я стала злиться. Ну надо же, работаю тут за еду и ту не несут. Непорядок. Ворчу я больше для собственного развлечения, но и жрать хочется уже немилосердно. Решаю, что сами виноваты, а я пойду разберусь, чтож с довольствием то. Наказываю алабаю в случае чего - бежать со всех ног и докладывать и ни в коем разе не ввязываться в локальный военный конфликт. Винтовку оставляю на вышке, под присмотром Йоды она как сейфе, а оптику пока снята, да и я быстро, одна нога тут, другая там. Поплотнее запахнув ветровку припускаю бегом, мне надо почти туда же где я живу сама, там живет Айдар с семьей, он дежурит на той же вышке где и я, а его сын таскает мне то, что готовит его жена. На подлете к жилищу Айдара замечаю какую-то странность. Вся территория безлюдна, дураков мокнуть нет, а тут две фигурки тащат сосредоточено чего-то тяжелое. Смутные подозрения закрадываются мне в душу. Сдаю назад, к своему коттеджу. Так и есть! Условный замок с двери выбит, а дверь, чтобы не бросалось издали в глаза слегка подклинена какой-то деревяшкой. Ох, млять, опять двадцать пять. Для очистки совести, по-быстрому заскакиваю в свою комнату, куда бы они ни шли, идти им еще не близко. Ну так и есть! Цинки с патронами поперли. Ну держитесь, ворье. Злая и раздосадованная выскакиваю на улицу и бегом по кустам за грабителями. Догнав, не мудрствуя лукаво, стреляю по ногам, а то убьешь чьего либо родственника, крику потом не оберешься. Услышав выстрелы, воришки припускают бегом. Попадаю раза с третьего, парниша бросает свою сторону носилок и валится кулем набок, зажимая руками ногу в районе бедра. Падающие носилки слегонца зашибают впереди бегущего. Пока суд да дело, тут и я поспеваю, собственной персоной. Дуло пистолета, направленное в переносицу - весомый аргумент. Вор застывает в неудобной позе, как будто я с ним играю в 'море волнуется'. - Как звать? - ласково спрашиваю его. - Ннурббек - толи киргиз перепугался, толи по жизни заика. - И чья это была блестящая идея, ограбить меня? Тот кивает в сторону своего приятеля, самозабвенно орущего и катающегося в обнимку с ногой. - Точно? Аллах врать не разрешает, если честно? - давлю на совесть. - Да мы вместе, вместе. - С кем вместе? - Да с Орунбасаром, с ним. - кивает на раненого допрашиваемый. - И не побоялись, что найдут? - Мы бы уехали, пока никто не видит, кто бы стал искать. Постепенно вырисовывается картина маслом. Двое приятелей, постоянно проживающих в городе Чолпон-Ата поехали поучаствовать в охоте, получить на халяву стволы, заодно проведать родственников одного из них. После недоудачной охоты задержались ненадолго, благо у них и транспорт свой был. Как то на посиделках родственник пожаловался, мол, девка есть, оружия ей немеряно досталось, патронов, а сама шальная, а у них не БК, а слезы. Тут то и созрела идея прихватить плохо лежащее и почти никому не принадлежащее. Тем более, было известно, когда меня ждать не придется. Пока я провожу допрос, на выстрелы собираются поселковые, начинается шум и гам. Какая-то татешка, голося дурным голосом, кидается к Орунбасару. Становится как-то неловко продолжать на публике, поэтому закругляюсь. - Ну голубь, возвращай назад все что взял. Киргиз, радостный, что легко отделался, орет кому-то в толпе: - Эсен, кармашып койчу (1). Из толпы выбирается тинэйджер, лет шестнадцати, и радостно скалясь, хватает носилки с парой цинков. Вообще, царит такое оживление, будто это цирк приехал. Мужики расположились кружком, позади них жены, даже дети вылезли. И это не смотря на непрекращающийся ливень. Родственники раненого, тем временем, приволокли носилки и поселкового медикуса. Поучаствовав забесплатно в представлении, промокшая насквозь, возвращаюсь на рубежи несолоно хлебавши. В связи с волнениями так и забыла про положенный обед. Там все по-прежнему: вышка на пляже, Йода под вышкой, винтовка на месте. Надо будет в следующий раз его в коттедже оставлять, дабы предупредить вынос добра. Вечером начинает знобить и потряхивать. Для поднятия настроения заявляется глава местной администрации, с предложением покинуть территорию Чок-Тала как можно скорее, видимо, родственники Орунбасара нажаловались. Обнадеживаю главу тем, что их колхоз мне никуда не упирается, и я с радостью покину их гостеприимную вотчину, только вот переночую и аста ла виста. Ночью Йода забирается с грязными лапами и немытым хвостом ко мне на кровать. Прогнать его нет сил, да и желания. Тепло песьей туши прогоняет озноб и ломоту, а также моих родных призраков и я засыпаю. 1 - помоги. В лагере жизнь кипит понемногу, этакий биологический бульон. Рассматриваю его я, как и подобает микробиологу, через окуляры, только не микроскопа, а цейсовского бинокля. Опять скоты где-то рабов набрали. Еще бы, самим пахать да сеять в лом. Саму обсерваторию не узнать, забор возвели капитальный, метра четыре, если не пять. По противоположным сторонам высятся ажурные башенки из металлоконструкций, только самый верх прикрыт мешками, вероятно, с грунтом. Домиков добавилось, прямо коттеджный городок. Смахиваю тыльной стороной ладони капли пота со лба, припекает нехило, снова приникаю к окулярам. Не может быть! Красава ты мой долгожданный. Выполз, светит голым пузом. А я тебя, чудака, с раннего утра жду. Ну чтож, сегодняшний день будем считать прожитым не зря, можно ставить галочку в списке, а себе выразить устную благодарность за сообразительность. Вчера смотрю, машина появилась, внушительная такая, бронированная вся, ну, думаю, это биг босс. Снова приходиться смахивать пот, наблюдательный пункт пришлось организовывать на небольшом перегибе южного склона, елок здесь мало, и все они поближе к воде расположены, зато вид на лагерь - просто великолепный. Я тут уже почитай недели три окрестные горки окучиваю. Подходы-отходы, маскировка НП совмещенных с огневыми позициями, а в свободное от земляных работ время тренируюсь по пособию снайпера, остро жалея, что нет живого
Вы читаете Бедная Лиза