Он был готов взять на себя ответственность за нее.
Возбужденный член напоминал, что он более чем готов к действию. Затаив дыхание, Йен прокрался к краю постели.
Лечь с ней будет не то же самое, что с другими женщинами. Ведь она — его жена. Его Шилес.
Ему не терпелось дотронуться до нее. Избавиться от ночной сорочки, в первый раз коснуться руками молочно-белой кожи. Погрузить пальцы в копну рыжих волос и целовать, и ласкать ее…
Надо будет снять с себя все. Да, они оба должны быть обнаженными. Чтобы ощутить прикосновение ее кожи, чтобы вдохнуть запах вереска.
Он распустил шотландку, стянул сорочку через голову и бросил на пол к ногам. Шилес тихо вздохнула, когда Йен приподнял одеяло и скользнул в кровать. С лихорадочно бьющимся сердцем он придвинулся к ней.
Его рука нащупала край ночной рубашки. Йен не успел схватиться за него, потому что она, вздохнув, откатилась от него и повернулась спиной. Он придвинулся снова и положил ей руку на талию.
Похоть поднимала голову, как дикий зверь. Ох, нет! Она же девственница! Йен взял себя в узду. Но как это было трудно!
Он прижал ее к себе и до крови закусил губу, чтобы желание не взяло верх над его волей. Потом перевел дух, чтобы более-менее успокоиться. Ему хотелось насладиться каждым мгновением их первой ночи.
Откинув длинные рыжие волосы, Йен поцеловал ее в шею.
— М-м…
Звук шел откуда-то из глубины ее горла.
Прижимаясь к ней губами, Йен вдохнул ее запах и улыбнулся. Он-то думал, что ему придется улещивать и уговаривать ее, а она, оказывается, ждала его, ждала, когда он придет.
— Шил, — шепнул он ей на ухо. — Мне нужно снять с тебя ночнушку.
Когда Йен уткнулся лицом в ее шею, она снова тихо застонала. Этот нежный звук подстегнул его. А тут еще она вдруг прижалась к нему спиной, и его пульсирующий от напряжения член ощутил прикосновение ее ягодиц. Йен задохнулся.
Теперь нужно было что-то сделать с ночной сорочкой. В предчувствии, как он дотронется до нее обнаженной, Йен осторожно потянул рубашку вверх. Ему удалось освободить ее бедра. О-о! Ее тело оказалось еще нежнее, чем он себе представлял. Еще одно движение вверх, и его член оказался теперь уже между голых ягодиц.
— Представить не можешь, что это за сладостное ощущение, — произнес Йен сдавленным шепотом.
Ему было так хорошо, что он чуть не укусил ее за плечо. Он подозревал, что дальше будет еще сладостнее, только не надо пугать ее. Не стоит делать резких и грубых движений. Вот поцеловать можно. И он нежно поцеловал ее в плечо. Она дышала глубоко, спокойно, и Йен подумал, что слишком осторожничает.
Ему очень захотелось зажечь свечу и увидеть ее при свете, но никакая сила не смогла бы заставить его вылезти из постели. Это была какая-то сладостная мука — вот так лежать рядом с ней и водить рукой вверх и вниз по ее бедру. Помимо воли рука двинулась выше и добралась до ее груди.
О Господи! Йен ощутил мягкую тяжесть ее груди в своей руке. Сосок начал твердеть от прикосновения к его ладони. В голове пронеслось — все, он пропал! В ушах стучала кровь. Желание требовало выхода. Прямо сейчас! Она должна лечь под него.
Решение действовать медленно и не торопясь было забыто. Все, что ему требовалось в этой жизни, войти в нее. Немедленно! Он перевернул ее на спину. Пробравшись под ночной рубашкой, его руки легли ей на груди, а член уперся в низ ее живота. Йен стал целовать ее горло.
— Йен! Что ты делаешь?
А что он такого делает? Йен слегка пришел в себя. Невинная! Она же девственница!
Вряд ли такое обхождение понравится девственнице. Взяв ее лицо в ладони, он наклонился к ней и приник к губам. Ее поцелуй был сама невинность. Это потрясло его.
— О, Шил, ты настоящее чудо, — пробормотал он.
Йен провел языком по ее нижней губе и услышал, как она затаила дыхание. Сначала ему показалось, что его ждет отпор, но Шилес неожиданно смягчилась. Когда он заставил ее приоткрыть губы, она отпрянула и пристально посмотрела на него, но в следующий момент снова прижалась к нему. Когда же она языком коснулась его языка, на Йена словно обрушилось небо. Еще немного, и он утонет в этом поцелуе.
Все было чудесно. И сама она была совершенством! Йен запустил пальцы ей в волосы.
— Не бойся. Я буду осторожен. Будет совсем не больно, — зашептал он ей на ухо и слегка двинул бедрами вперед.
И задохнулся. Потому что член нашел свою славную цель.
— Хватит! — вдруг крикнула Шилес и замолотила его кулаками в грудь.
— Почему? Что не так?
Она не отвечала, а только царапалась и пыталась выбраться из-под него. Йен скатился с нее.
— Шил, что я такого сделал?
Шилес скинула с себя одеяло и выскочила из кровати. В лунном свете, льющемся из окна, мелькнули ее длинные ноги. Потом она натянула на себя сорочку.
Засветив свечку, Шилес со злобой уставилась на него.
— Что тебе надо в моей постели, Йен Макдональд?
— Эта постель и моя тоже.
Йен судорожно старался собраться с мыслями. Возбужденный член чуть ли звенел от напряжения. Ему ведь удалось так близко подобраться…
— Как тебе только на ум пришло ввалиться сюда. Я спала, и ты решил, что со мной можно делать что угодно?
— Ты моя жена, — напомнил он. — И это как раз означает, что я могу делать с тобой, что угодно.
— Значит, теперь я твоя жена, да? Раньше ты так не думал. — Шилес сложила руки под грудью, и у него пять пересохло во рту.
— Я… Я решил согласиться с очевидным.
Его глаза не могли оторваться от ее грудей, мысли тоже были заняты ими. Ладони начало покалывать, когда он вспомнил, как держал эти груди в своих руках.
— Теперь я готов сделать тебя свой женой. Полностью готов.
— Неужели? С чего ты это вдруг решил, спустя такое время?
Она топнула ногой — не очень хороший знак.
— Ах, у Шил такие очаровательные лодыжки…
— Йен! — воскликнула она, вновь привлекая его внимание. — Я спросила, почему ты вдруг решил сделать меня женой? Мне казалось, ты терпеть меня не можешь.
Йен спустил ноги с кровати и медленно оглядел ее с головы до ног.
— А теперь ты мне нравишься. — Йен вдруг охрип. — И я тебе нравлюсь, судя по тому, как ты меня поцеловала.
Неожиданно для себя он ухмыльнулся. Это было ошибкой.
— Я спала!
Шилес уперла руки в бока, от злости притопывая ногой.
— Сначала — да, наверное. — Ему вдруг понравилось дразнить ее. — Но не уверен, что ты спала, когда ответила мне.
— Мне показалось, будто все это во сне, — взвилась она. — Я сама не знала, что делала.
— Для того, кто не знает, что делает, ты все делала самым расчудесным образом, — усмехнулся он. — Самым расчудесным!
Щеки у нее вспыхнули румянцем, и она стала еще милее. Схватившись за подол необъятной ночной рубахи, Йен притянул ее к себе.
— Я знаю, ты услышала, как я нелестно отзывался о тебе перед отъездом, и очень жалею, что сделал
