нагромождение сопок, хребтов, впадин и лощин, характерное для окружающей Артур местности.
– Чертовски трудный для укрепления рельеф! Масса скрытых подступов и мертвых пространств, – резюмировал он свои наблюдения.
– Совершенно справедливо изволили заметить, Степан Осипович, – я и мои инженеры много поломали головы, чтобы найти хоть мало-мальски удовлетворительное решение для обороны крепости, – отозвался Кондратенко.
– Фортовый пояс всего в четырех-пяти верстах от внутренней гавани, что совершенно недостаточно при дальнобойности современных орудий в восемь-десять верст. Короче говоря, если японцам удастся обложить Артур с суши, то внутренний рейд превратится в ловушку для флота.
– Для полного обеспечения флота от обстрела осадными батареями необходимо выдвинуть линию обороны еще на три-четыре версты на хребет Волчьих гор, – сказал Белый.
– Для обороны такого обвода крепости численность гарнизона должна быть доведена примерно до восьмидесяти-девяноста тысяч против сорока пяти тысяч, на которые рассчитаны нынешние форты, то есть увеличить гарнизон крепости еще на две дивизии, – пояснил Кондратенко.
– На это рассчитывать крайне трудно, так как и а Маньчжурии войск еще очень мало, – возразил Макаров. – По-моему, Артур надо защищать на Цзинджоуском перешейке, ни в коем случае не допуская прорыва японцев на Квантунский полуостров Помимо этого, Квантуя может стать и продовольственной базой крепости. Если поощрять местное население хорошей оплатой продовольственных продуктов, то китайцы сумеют собрать хороший урожай риса, чумизы. Следует, кроме того, организовать рыбную ловлю. И Порт- Артур как крепость фактически будет обеспечен продовольствием на любое время осады.
– Генерал Стессель и штаб крепости предпочитают заниматься реквизициями, чем платить наличными деньгами за изъятое у населения, – возразил Кондратенко.
– Глубоко порочная политика! Мы должны завоевать расположение местного населения справедливым и гуманным отношением к нему. Чем притеснять и преследовать китайцев, следовало бы обратить больше внимания на все еще проживающих в Артуре иностранцев и прежде всего англичан и американцев, которые фактически являются союзниками Японии. Я сам видел в Артуре вывески на лавках неких Томлинсона и Смита. Они наверняка или англичане, или американцы. Как можно их оставлять в осажденной крепости? – возмущался Макаров.
– Я специально справлялся о них в штабе крепости. Оба они являются подданными не то Швеции, не то Швейцарии, – ответил Кондратенко.
– Все без исключения иностранцы должны быть немедленно высланы из Артура. Это обеспечит наш тыл от шпионажа. А оборонять Артур необходимо на цзинджоуских позициях, а не в непосредственной близости от порта-убежища нашей эскадры, каким является Порт-Артур, – убежденно продолжал Макаров.
– Но противник сможет высадить десант где-нибудь между перешейком и Артуром, – усомнился Белый.
– Десант на территории врага – операция очень трудная, особенно при наличии пусть временно ослабленной, но все же боеспособной эскадры в Артуре. Ручаюсь, что японцы не рискнут на него, а если рискнут, то потерпят жестокое поражение, – горячо говорил Макаров.
– Едва ли в этом удастся убедить генерала Стесселя, – покачал головой Кондратенко.
– Сегодня же об этом напишу наместнику и, если Стессель заупрямится, буду просить о передаче мне командования всеми вооруженными силами на Квантунь, – продолжал развивать свою мысль Макаров.
Оба генерала слушали его с некоторым недоверием: им казалось странным, что моряк станет во главе стрелковых полков полевых батарей.
– Поскольку весь Квантуй нам нужен прежде всего как база для флота, то вполне естественно и поручить его оборону командующему флотом, – продолжал Макаров.
– Вашему превосходительству нужен будет надежный, знающий начальник штаба из сухопутных генералов, – осторожно заметил Кондратенко.
– Надежнее вас, Роман Исидорович, я никого не знаю, а Василий Федорович будет прекрасным начальником артиллерии обороны, – дружески улыбнулся Макаров.
– Весьма польщен столь высокий оценкой, но ведь в Артуре есть много генералов старше меня, – возразил Кондратенко.
– Кто? Фок-стар, зол и, простите, ненадежен. После Берлинского конгресса, когда немцы предали нас[97], я отношусь с недоверием к немецкому правительству. Стессель по своей – как бы помягче сказать – нервности, что ли, не годен к занятию командных должностей. Никитина я не видел трезвым. Рознатовский разваливается от прогрессивного паралича. А больше никого нет, – перечислял адмирал.
– Пришлют кого-нибудь из Мукдена, – возразил Белый.
– А я ни на какое другое лицо не соглашусь. Ведь командующий может сам выбирать себе начальника штаба. Так я сделал во флоте, так поступлю и в случае моего назначения начальником обороны, – уже совсем тепло проговорил Макаров, похлопывая по плечу Кондратенко.
– Ваши высказывания, Степан Осипович, совпадают с самыми затаенными искренними моими желаниями. Видеть вас во главе обороны Квантуна, – да ничего лучшего я себе не представляю и сочту за особую для себя честь состоять начальнику вашего штаба, – ответил Кондратенко, пожимая руку адмирала.
– Готов всеми своими знаниями и энергией помочь вам в руководстве артиллерией, – прочувствованно говорил Белый, в волнении покручивая свой длинный казацкий ус.
– Но, господа, до поры до времени прошу наш разговор не разглашать, – предупредил адмирал, оглядываясь на стоящих поодаль адъютантов и Дукельского.
Генералы поспешили заверить Макарова в соблюдении молчания.
День уже склонялся к вечеру, когда усталый, запыленный, но довольный Макаров вернулся на «Петропавловск». Тут его встретил Молас и почтительно доложил, что морской министр адмирал Авелан и начальник главного морского штаба адмирал Рожественский[98] не находят возможным выделить нужные средства для издания «Рассуждения о морокой тактике». Макаров сразу помрачнел, а затем резко приказал:
– Немедленно составьте телеграмму наместнику и в Петербург с требованием моей отставки. Так и напишите: отказ в напечатании моей книги считаю выражением личного недоверия ко мне и прошу о назначении нового командующего флотом взамен меня… Пусть кто хочет командует при таких условиях.
Молас попытался успокоить взволнованного адмирала, но тот не хотел и слушать. Начальнику штаба пришлось отступить.
Затем Молас доложил о результатах расследования обстоятельств столкновения «Пересвета» и «Севастополя».
– Обоим командирам объявить строгий выговор. Чернышева завтра же, по несоответствию, списать в экипаж. Бойсмана пока оставить, известите об этом наместника, – решил Макаров.
– Может быть, сначала испросить согласия его высокопревосходительства на смещение Чернышева?
– Незачем. На место Чернышева сегодняшним же приказом назначить командиром «Севастополя» Эссена, а Иванова – четырнадцатого – на «Новик», – рубил адмирал.
Молас едва успевал записывать за ним.
– Вы приказали, ваше превосходительство, «Пересвету» и «Победе» передать на батарею Электрического Утеса по пятьдесят фугасных десятидюймовых снарядов, – напомнил Дукельский.
– Напишите, необходимое предписание, Михаил Павлович, – уже спокойнее произнес Макаров.
Отдав еще несколько мелких распоряжений, адмирал удалился в свою каюту.
– Какая муха укусила Степана Осиповича? – спросил Дукельский у Моласа, когда они остались вдвоем.
Начальник штаба показал лейтенанту телеграмму из Петербурга…
– Вдруг в морском ведомстве примут отставку адмирала? Что тогда будет с нами? Опять получим кого-нибудь вроде Старка или Алексеева, – забеспокоился Дукельский.
– Наивный вы юноша, Георгий Владимирович. Да а Петербурге Макаров для министерства в десять
