роковым случайностям. К нему ещё продолжали относиться настороженно, но все заметили позитивные перемены в нем и единодушно решили, что так благотворно влияет на Сэма дружба со мной.
Мы с Сэмом понимали друг друга с полуслова и даже движения наши были похожи. А уж когда мы носились на одинаковых велосипедах, в одинаковых зеленых куртках, то нас и вовсе не различали.
- Вы прямо, как братья!- восхитился однажды мистер Твитч. Потом смутился и поправился: - Я хотел сказать, как сестры.
- Родственники, вы хотели сказать, - подсказала я ему.
Лица у нас с Сэмом и, правда, были похожи. И зубы. И глаза одинаково черные. И кудри. Только у меня темные, а у него – светлые. Впрочем, в шапке это заметно не было. Кстати, шапки у нас были разные. У Сэма - зеленая, благополучно выловленная багром у нашего места спасения, у меня – белая.
Слова мистера Твича взволновали меня. Я всегда мечтала о брате и завидовала Сэму, что у него их целых три.
- На самом деле, это не так уж это и здорово, - признался Сэм. – Я самый младший. Все тычки достаются мне. И никто не относится ко мне серьезно. Я вот всегда мечтал о сестре. Такой, как ты.
Тут Сэм смутился и замолчал.
И тут у меня в голове родилась безумная идея.
- А давай станем братом и сестрой? – предложила я.
- Как это? – удивился Сэм. – Ты хочешь, чтобы наши родители поженились?
- Дурак ты! – обиделась я. – Кто же поженит двух мужчин?
Сэм так недоуменно захлопал глазами, что я рассмеялась.
- Мы УЖЕ родились. Зачем привлекать сюда родителей? Я знаю способ получше.
Когда я рассказала Сэму суть, он радостно закивал и сразу же достал перочинный ножик для обряда, но я остановила его.
- Это должно быть торжественно.
Мы назначили день, и я приготовила необходимые вещи: чистое полотенце, перочинный нож и антисептик. Сэм купил его в аптеке
16. Брат
В тот день мы заехали на велосипедах так далеко, что кроме океана и скалистого берега ничего вокруг не было. Шум океана и сильный ветер перекрывали наши голоса, и нам пришлось выкрикивать слова клятвы. Говорила я, Сэм вторил мне:
- Перед ветром и океаном...
-..перед скалами и дождем...
- ...беру тебя Сэм Найколайски в родные братья…
- ...клянусь быть тебе...
- ...заботливой сестрой...
- ...заботливым братом, помогать...
- ... защищать от всех бед...
- ... и помнить о нашей клятве всю свою жизнь.
Потом мы торжественно разрезали свои ладони ножом и соединили руки, скрепляя клятву крепким рукопожатием. Крови было много, особенно у Сэма. Вот тогда нам и пригодилось полотенце, которым мы обмотали ладони. Антисептик мы использовали раньше: я протерла им наши ладони и лезвие ножа.
- Какая же ты умная! – восхитился Сэм.
- Я предусмотрительная. Тебе тоже пора таким становиться. Ты же теперь мой брат!
Обратно мы возвращались уже под проливным дождем и почти в полной темноте. На въезде в город нас встретил целый отряд: нас уже собирались искать. Мама кинулась ко мне в слезах, прижимала к себе и целовала куда попало. Сэм, съёжившись подошел к отцу и получил от него такую затрещину, что мне было странно: отчего голова Сэма не покатилась по дороге от такого тумака.
Нас долго выспрашивали про изрезанные руки, но я молчала, а Сэм выдавал такие фантастические версии, что скоро от нас отвязались только наложили чистые повязки. А Сэму ещё и швы. Слишком глубоко он полоснул по ладони ножом.
В школу мы с Сэмми ходили вместе и учились в одном потоке, только вот сидели в разных концах класса. Когда нас сажали рядом, мы постоянно разговаривали, и за это больше всего доставалось Сэму. Я- то, болтая с Сэмом, слушала учителя и могла пересказать весь урок, а мой дружок почему-то нет. Впрочем, даже без болтовни, учиться Сэму было тяжело. Я помогала ему, но переделать его голову я не могла.
- Неужели тебе не запомнить? - Горячилась я, - сухопутная миля всего 1609 метров, а морская - 1852 метра 20 сантиметров!
- Какая разница? – вяло возражал Сэм. – Примерно одинаково. А 20 сантиметров и вовсе не в счет.
- Как так не в счет? На тысячу миль набирается 200 метров!
- Откуда знаешь? – удивлялся Сэм.
- Сосчитала!
- Это у тебя голова по-другому устроена, - вздыхал Сэм. – Я так не могу.
- Да ты ведь даже не стараешься!
- А зачем? Колледж мне всё равно не светит. Окончу школу, буду крабов промышлять, как отец. Или радистом. Или в береговой охране.
- Неужели ты не хочешь сделать что-то большее, чем твой отец и братья?
- У меня не получится, - вздыхал Сэм. – Я бестолковый.
- Кто тебе такое сказал? – возмутилась я.
- Отец.
Сэм помрачнел. Я не знала, что сказать. Сэм вовсе не был бестолковым. Он был жизнерадостный, добрый и очень деятельный. Когда мы с ним строили укрытие на скале – он перетаскал туда кучу камней, раздобыл доски и проволоку и даже дырявое жестяное ведро, чтобы сделать печь. В этом укрытии, мы называли его «наше место» мы проводили всё время после школы. Это если шел сильный дождь и нельзя было кататься на велосипедах. Энтузиазм бил из Сэма через край. Он отчаянно хватался за любую, даже самую тяжелую работу. Даже за то, что никогда не делал или не умел. От этого и выходили все его несчастья.
А ещё он никогда не думал «что будет, если…». Он вообще очень мало думал. Я же, наоборот, любила размышлять и придумывать необыкновенные истории. Сэм слушал их с восхищением и, мне казалось, верил всему, что я рассказываю.
Мы сидели в «нашем месте», на деревянных брусках (их тоже приволок Сэм) и молчали.
В нашей «печке» горел огонь и мы тянули к нему озябшие пальцы.
Сэм вздыхал, я тоже молчала, думала и думала. Наконец, решилась.
- Ты когда-нибудь думал о том, для чего ты живешь, Сэм?
- Да не особо, - признался Сэм. – Просто живу и всё. Вот, когда вырасту, тогда и буду об этом думать. Это у тебя голова забита мыслями, а мне и так хорошо.
- А если не успеешь?
- Чего не успею?
- Вырасти не успеешь. Ведь умереть можно в любую минуту: чик и тебя уже нет. Парки вырвали твою нить из полотна судьбы.
- Чего?
- Парки – это такие ведьмы. Они ткут полотно судьбы из нитей человеческих жизней. Иногда нить обрывается и тогда человек умирает.
